Польша

Вместе с польскими патриотами

Важной формой помощи советских людей польскому национально-освободительному движению было их непосредственное участие в партизанской борьбе на территории Польши. В 12 странах Европы совместно с другими патриотами сражались против общего врага более 40 тыс. советских граждан, из них около половины – в Польше. Объясняется это следующими обстоятельствами: во-первых, польский и русский народы в прошлом более всего страдали от традиционного «драх нах Остен» и поэтому чувствовали особую ответственность за судьбы своих стран; во-вторых, пролетарские партии вопреки усилиям правящих кругов Польши в довоенный период постоянно воспитывали свои народы в духе дружбы; в-третьих, через территорию Польши проходили важнейшие коммуникации врага в сторону Восточного фронта, здесь же дислоцировались основные стратегические и оперативные резервы вермахта; в-четвертых, Польша была территориально близка к основным районам партизанского движения Белоруссии и Украины; в-пятых, тесному боевому содружеству советских и польских партизан содействовала языковая близость наших народов[47].

На территории Польши в годы минувшей войны оказались граждане Белоруссии двух категорий: военнопленные и гражданские лица, совершившие побег из гитлеровских лагерей, расположенных на территории Польши, или же эшелонов, следовавших через Польшу, и бойцы партизанских отрядов и групп, направленные советским командованием по ходатайству или с согласия польских демократических сил.

Советские люди активно участвовали в освободительной борьбе польского народа с сентября 1941 по март 1945 г., когда большая часть Польши была освобождена Советскими Вооруженными Силами и Войском Польским. Этот длительный период, продолжавшийся более 40 месяцев, можно разделить на два этапа, рубежом которых является весна 1944 г.

На первом этапе с помощью польских патриотов удалось осуществить десятки массовых и индивидуальных побегов из лагерей. Всего же на территории Польши из гитлеровских лагерей бежали, по данным польских историков, более 65 тыс. советских граждан. Правда, в условиях жестокого режима оккупации многие из них снова попали в руки гитлеровцев. Но значительная часть бежавших советских граждан сумела связаться с польским подпольем и приняла активное участие в антифашистской борьбе.

Необходимо отметить, что некоторая часть военнопленных-белорусов, особенно уроженцев западных областей, стремились дойти до Белоруссии и здесь включиться в активную борьбу с врагом. В ряде случаев им это удавалось. Так сложилась судьба уроженца пос. Ганцевичи старшего лейтенанта Андрея Ильича Исаченко. Попав в плен, он сумел бежать к польским партизанам, сражался вместе с ними против гитлеровцев, потом перебрался через Буг и боролся с врагом в должности командира взвода в составе партизанского отряда им. К. Е. Ворошилова бригады им. В. И. Ленина Брестского соединения[48].

Как подтверждают собранные документы, первые советские партизаны из числа военнопленных появились в Польше уже в сентябре 1941 г. Это, в частности, отмечает в своем дневнике генерал-губернатор Г. Франк, подчеркивая, что бежавшие из лагерей советские солдаты и офицеры нападают на немцев и создают среди населения «неспокойную обстановку»[49].

Нередко советским людям удавалось связаться с представителями некоторых подпольных групп, боровшихся против гитлеровцев до образования Польской рабочей партии (ППР – воссоздана 5 января 1942 г.). Некоторые же из бежавших военнопленных временно вступали в боевые организации, созданные эмигрантским правительством В. Сикорского.

Известно, что Гвардия Людова, а затем и Армия Людова, созданные и руководимые ППР, считали боевое сотрудничество с советским партизанским движением и Красной Армией важнейшим условием успеха своей борьбы. Они взаимодействовали с советскими войсками в боях против немецких оккупантов. Боевое сотрудничество ГЛ и АЛ с советскими партизанами и войсками являлось одним из главных источников развития и укрепления польско-советского братства по оружию.

Что же касается отношения Армии Крайовой, подчиненной эмигрантскому правительству, к Красной Армии, то оно было очень сложным. Командование АК, а также в большинстве случаев местное высшее руководство не стремились к действительному сотрудничеству с советскими партизанами и войсками. Более того, на планы командования АК решающее влияние оказывала теория «двух врагов», согласно которой не следовало ослаблять немецкую военную мощь и облегчать задачу Красной Армии. В директивах командования АК (так называемый план «Буря») подчеркивалось, что при отступлении немецкой армии с польской территории предусматриваются удары по ее арьергардам и в этом случае признавалась возможность тактического взаимодействия с советскими войсками. Однако это взаимодействие рассматривалось как крайняя необходимость.

В приказе главного командования АК, изданном в марте 1944 г. и направленном в районы Западной Белоруссии и Западной Украины, указывалось: «В связи с отсутствием дипломатических отношений между нашим Правительством и Советами (СССР. – В. П.) не рекомендуется по нашей инициативе поспешно устанавливать связи с советским командованием. Напротив, следует стремиться к осуществлению плана «Буря» самостоятельно, поскольку это будет возможно… Если, однако, обстановка принудит к согласованию действий, командир должен представиться командиру советской части и сделать ему следующее заявление: «По приказу Правительства Польской Республики как войсковой командир предлагаю согласовать с вступающими на территорию Польской Республики вооруженными силами Советов военные действия против общего врага»[50]. Таким образом, командование АК пыталось переложить на местных командиров, а иногда и на самое низшее звено АК риск и ответственность за решение вопросов, имевших политический характер, которые обанкротившиеся политики эмигрантского правительства не сумели прежде решить.

В руководстве АК усиливалось беспокойство относительно идейно-политической позиции рядов АК. Начальник отдела пропаганды главного командования АК в специальном документе 10 марта 1944 г., направленном командующему АК, так оценивал внутреннюю обстановку в АК: «АК является сборищем враждебно настроенных друг к другу командиров и отрядов, связанных лишь сильно надорванной нитью формальной дисциплины, которая может порваться в первый момент борьбы, о революционном характере которой забывать нельзя». Командующий АК согласился с такой оценкой. «В такой обстановке, – указывал он в своем докладе эмигрантскому правительству, – в период освободительных боев в АК возможны серьезные внутренние беспорядки» [51]. Сам командующий АК и его ближайшие сотрудники не были уверены в идейной сплоченности подчиненной ему подпольной армии. Следует подчеркнуть, что их опасения были обоснованными и неоднократно подтверждались на практике. Вопреки установкам командования некоторые отряды АК действовали против оккупантов и положительно относились к вопросу о сотрудничестве с советскими войсками и партизанами. Бывали случаи, когда при отрядах АК создавались партизанские группы из бежавших из плена советских солдат.

Следует, однако, помнить, что часть отрядов АК действовала в соответствии с директивами командования АК, и на их совести лежат братоубийственные акты против польских прогрессивных деятелей и воинов Красной Армии.

Польская рабочая партия сразу же оценила важность и необходимость вовлечения в партизанскую борьбу стойких в политическом и опытных в военном отношении советских военнопленных, особенно офицеров. Местные организации партии создавали комитеты