Обычно мужчина скрывал украшение под вязаной шапочкой, но сейчас решил продемонстрировать его. Из гордости. Чтобы показать, что, несмотря на преследования, в семье Масан остались истинные кардиналы. И пусть клан Робене почти исчез, а сам Пабло скрывается и сторонится сородичей, это ничего не меняет – он всё равно истинный.

Один из наследников великих предков.

Легенда.

Пройдя по тупику несколько шагов, Пабло остановился и огляделся – он явно рассчитывал явиться на встречу вторым. Выждав несколько секунд, вампир даже приоткрыл рот, намереваясь позвать кого-то, но передумал, повернул к выходу, и именно в этот момент из темноты тупика послышался негромкий голос:

– Я уже здесь, кардинал Робене.

Пабло вздрогнул, резко развернулся и очень холодно посмотрел на появившегося франта, облачённого в превосходно пошитый белый костюм – абсолютно неуместный в грязном метро. Франт был высок – чуть выше весьма не маленького Робене, худощав сложением и отличался элегантной мягкостью движений. Чёрные волосы уложены в аккуратный пробор, чёрные, глубоко запавшие глаза смотрят доброжелательно и чуточку весело. Франт спокоен и слегка вальяжен.

– Добрый день, кардинал Робене.

– Я вас не заметил, комиссар.

– Я был в тени.

– Темнота – союзник ночных охотников, – напомнил вампир.

– Темнота – суть Тёмного Двора, – возразил франт. – Было бы странно, управляйся вы с нею лучше.

Встречу кардиналу Робене назначил Сантьяга, комиссар Тёмного Двора – высший боевой маг Великого Дома Навь. Интриган и воин. Сантьяга был успешен и на полях сражений, и в тайных операциях, ему служили сотни агентов и десятки тысяч информаторов, он знал всё, что могло так или иначе повлиять на жизнь Тайного Города или Тёмного Двора, и принимал участие во всех мало-мальски знаковых событиях. Говорили, что если Сантьяги не видно в очередной интриге, значит, он не хочет, чтобы его видели. Только и всего.

Подданные Тёмного Двора считали комиссара главным заступником. Враги не любили, но уважали за твёрдость, целеустремлённость и верность слову, которое Сантьяга ни разу не нарушил.

– Тьма – это мой мир, кардинал Робене.

– Я знаю, что вы сильнее, – буркнул Пабло.

И не только в колдовстве, хотя его классическая форма превосходила магию Крови масанов. Основная проблема при общении с тёмными заключалась в том, что их кровь была ядовита для вампиров, и в присутствии навов ночные охотники не ощущали привычного высокомерия к «пище».

– И вы знаете о моём уважении, – размеренно продолжил комиссар.

– Поэтому пришёл на встречу.

– Не только поэтому, кардинал Робене, – мягко уточнил Сантьяга. – У вас были веские основания прислушаться к моему приглашению.

– Я знаю, что всё усложнилось, комиссар.

– Не просто усложнилось – всё стремительно валится в тартарары, кардинал. Равновесие, которое мы выстраивали тысячи лет, может быть нарушено. Если господствующая раса узнает о существовании Тайного Города, последствия будут непредсказуемыми…

– И всё из-за Ярги, вашего первого князя, – зачем-то напомнил Пабло.

– Из-за того, что мы не хотим его возвращения. – Сантьяга тонко улыбнулся.

– А чего вы хотите?

– Мира. Хотя бы такого, каким он был несколько лет назад.

– С походами очищения? – почти небрежно уточнил вампир.

– Вы знаете, что они необходимы, и знаете, что мы никогда не увлекались и не проявляли излишней жестокости, – произнёс комиссар и так же почти небрежно уточнил: – Хотя могли.

«Походами очищения» называли кровавые рейды Великих Домов и живущих в Тайном Городе масанов против непримиримых вампиров, отказавшихся принять Догмы покорности. Рейды проводились в тех городах, где безудержные выходки опьяневших от крови масанов угрожали режиму секретности и представляли собой беспощадную резню, по принципу «чем меньше их останется – тем лучше».

Эти походы вызывали ненависть у непримиримых и горечь у лояльных Тёмному Двору масанов, но их необходимость была очевидна, поскольку увещевания и призывы соблюдать хоть какие-то правила на диких почти не действовали.

– Ярга привлекает масанов, – негромко произнёс Сантьяга.

– Он тоже обещает мир.

– Другой мир.

– Привлекательный.

– Чем?

– Ярга обещает, что в его мире масаны займут достойное положение, соответствующее их происхождению и привычкам, – ответил Робене.

– Великие Дома всегда предлагали семье Масан разумный компромисс.

– Разумный – на ваш взгляд.

– Разве наши взгляды не совпадают?

– Наши с вами… – Пабло выдержал многозначительную паузу. – Наши с вами взгляды достаточно близки, комиссар, но масаны хотят свободы.

– Они хотят безнаказанно убивать, и Ярга играет на их примитивных инстинктах, – грустно возразил Сантьяга. – Вы ведь знаете, кардинал, что масаны нужны Ярге лишь как пехота – ударная сила, которая послушно бросится в атаку и погибнет на поле сражения. Но как только надобность в штурмовиках отпадёт, масаны будут повержены.

– Вы так говорите, – сказал Пабло, голосом выделив слово «вы».

– Потому что знаю Яргу, – уверенно парировал нав. – Ярга – император, и он не допустит междоусобиц и внутренних войн в своей империи, а ваши инстинкты, кардинал, – это постоянный источник напряжения. Вы не сумеете сдержаться, обязательно повторите ту глупость, которая предшествовала появлению Инквизиции, и тем заставите Яргу заняться вашей проблемой… И вот тогда самый жестокий поход очищения покажется вам детским утренником, потому что у Ярги нет опыта нашего князя, нет понимания необходимости компромиссов, нет желания договариваться – только подчинять. Ярга живёт этикой Первой Войны, а она велась на взаимное уничтожение.

Сантьяга замолчал, и в тоннеле долго, почти минуту, царила тишина. Полная тишина, поскольку сюда не долетало ни одного постороннего звука. Почти минуту Пабло обдумывал слова комиссара, после чего хрипло спросил:

– Чего вы хотите?

– Помогите уговорить масанов, – тут же ответил нав. – Я планирую собрать Конклав…

– В Тайном Городе? К вам не поедут! – А в следующее мгновение Робене опомнился, увидев чуть приподнятые брови Сантьяги, и сбавил тон: – Извините, что перебил.

– Ничего страшного, – улыбнулся в ответ комиссар. – Я понимаю ваше недоверие, кардинал Робене, но хочу рассказать, что договорённость уже достигнута и осталось уладить лишь незначительные формальности. Конклав состоится под мои личные гарантии и слово Клаудии, истинного кардинала Бруджа.