сам Ним приготовил для нее множество подарков, в том числе и отрез шелка, на котором горели алым цветом маки.

Рикша остановился, Ним нахмурился, и даже осмотрелся — туда ли его привезли? Но, все вокруг были таким, как и должно. Все, кроме вывески на таверне — теперь она называлась по другому.

Озадаченный Бредли расплатился с носильщиком, забрал свои свертки, и открыл тяжелую дубовую дверь таверны. Оказавшись внутри, Ним успокоился — здесь все было по старому, так же темно и грязно. Посетителей не было, только толстая неряшливая женщина, протирала грязной тряпкой столы.

— Эй! — крикнул ей Ним — Где хозяин? И почему название другое?

Женщина прервала свое занятие и ответила:

— Вы, видать, прежнего хозяина ищите? Так его нет! Уехал. Продал таверну, и уехал. Куда — мне не ведомо!

— А танцовщица? — спросил Бредли, хмурясь от неприятного предчувствия — Здесь девушка танцевала, Маки! Она где?

— Маки… — повторила женщина, вздохнула, и произнесла — Нет той девушки. Умерла.

— Что ты несешь? Как умерла?

Бредли не хотел верить, и пытался думать, что неправильно понял толстуху.

— Джентльмен ее зарезал, полгода уже как! — печально сообщила женщина, и покачала головой — Такая молоденькая!

— Какой джентльмен? — зачем-то спросил Бредли.

— Да кто его знает! — махнула рукой женщина — Одет хорошо, богатый, на вид приличный. Заказал кальян, а Маки… Она пристрастившись к волшебному дыму была. Сама купить не могла — дорого. Вот и попрошайничала у клиентов. И у этого попросила поделится. Удалились они в комнату, а когда джентльмен ушел, Маки нашли там, зарезанной ее же кинжалом. Что между ними случилось — неизвестно. Кто-то слышал их разговор в той комнате, слышал, что Маки мужчину узнала — вроде как он раньше был ее хозяином. Ну, наверно попыталась его убить, дурочка. А может ей хозяин этот померещился, обозналась — от дыма же ум мутится, и видится всякое. Так что вот!

И женщина уставилась на Нима, ожидая дальнейших вопросов. Но он повернулся, и молча вышел.

Бредли не стал брать рикшу, пошел пешком. Свертки ему мешали, и он осмотрелся, куда бы их выкинуть. И увидел совсем юную женщину, с двумя маленькими детьми, сидящую на мостовой, прислонившись к стене дома. Заметив его взгляд, женщина вскочила, и обнажила грудь, приглашая богатого господина на утехи. Девочка совсем молоденькая, но ее груди уже были не привлекательны, и напоминали отвислые шкурки. Ним бросил к ее ногам свертки, и пошел дальше, провожаемый криками благодарности юной мамы — подаяние было необычайно щедрым.

…Как так получилось — неизвестно, но рассказ о погибшей девушке капитана Бредли разлетелся по свету, оброс подробностями, и превратился в легенду. Поговаривали, что Ним немного тронулся умом, и, наливаясь ромом в очередном кабаке, разговаривает с умершей возлюбленной, будто она сидит с ним рядом.

Подтвердить эти слухи могли бы моряки "Мариетты" — они часто слышали, как капитан, запершись в каюте, разговаривает с женщиной, называя ее то Маки, то Лунной Бргиней. Но матросы никому этого не говорили, так как любили своего капитана, а его помешательство на обязанностях кепа никак не отражалось.

Было и еще одно обстоятельство, о котором команда шхуны никому не рассказывала. Моряки знали, что на корабле нет женщин, однако часто слышали из каюты капитана серебристый женский смех, и спорили между собой — с кем же Бредли проводит там время? Одни утверждали, что к Бредли приходит призрак его возлюбленной, другие — что его навещает Лунная Богиня. Были и такие, кто уверял, что с капитаном разговаривает его любимая женщина, но не мертвая Маки, а "Мариетта".