— Я понимаю, — ответила Элевайз. Тактично пытаясь сменить тему, она спросила: — А что Беренгария Наваррская, моя леди? Она действительно так прекрасна, как о ней говорят?

— Прекрасна? — королева задумалась. — Нет. Она довольно бледна и невзрачна. Когда я приехала ко двору ее отца в Памплону и впервые взглянула на Беренгарию, признаюсь, я была немного разочарована. Но много ли значит внешность? Кроме того, выбор был невелик — Ричард связан кровным родством с большинством юных девушек из королевских семей Европы, и Беренгария — одна из немногих, кто годится ему в жены. В любом случае, он отзывался о ней с симпатией — Ричард видел ее на рыцарских турнирах у короля Санчо, в которых участвовал несколько лет назад, — и посвятил Беренгарии немало прелестных стихов. Даже если она не красавица, она добродетельна и образованна.

Наступила короткая пауза, словно они обе подумали об одном и том же: добродетель и образованность едва ли способны сделать женщину привлекательной для Ричарда Львиное Сердце. На мгновение их взгляды встретились. Алиенора тихо сказала что-то, слишком тихо, и Элевайз не была уверена, что точно расслышала слова королевы. Но ей показалось, что это было: «Не люблю женщин, которые ничего собой не представляют».

— Потом вы провезли ее через весь юг Европы, чтобы она встретилась со своим женихом, — поспешила заметить Элевайз, дабы нарушить неловкое молчание. — Боже мой, что это, наверное, было за путешествие! Говорили, вы пересекли Альпы в середине зимы?

— Да, — ответила Алиенора не без гордости. — И я должна отдать Беренгарии должное — ни слова жалобы, даже когда наш путь был действительно ужасен. Снег, пронизывающий холод в жилищах, вши, несоленая пища, всевозможные опасности большой дороги — Беренгария перенесла все это молча, с высоко поднятой головой. В отличие от большинства наших сопровождающих, могла бы я добавить! Они-то все без исключения охали и стонали, напоминая толпу слезливых престарелых дам.

— А когда вы наконец встретились с королевским отрядом в Сицилии, был уже пост, поэтому свадьба не могла состояться, — добавила Элевайз, пересказывая то, что королева ей сообщила ранее.

— Я передала Беренгарию под опеку моей дочери Иоанны и сказала, что девушка должна выйти замуж за Ричарда во время следующей стоянки на Кипре, — продолжала Алиенора. — Надежные люди сообщили мне, что они поженились весной.

— Я желаю им счастья, — сказала Элевайз.

— Как и я, — с жаром согласилась Алиенора. — Как и я.

— А теперь вы возвращаетесь во Францию, Ваше величество?

Элевайз показалось разумным увести Алиенору от размышлений о том, что шансы на удачный брак ее сына были, видимо, невысоки.

— Да. Но не раньше завтрашнего дня. Сегодня я остановлюсь у моей близкой подруги Петрониллы де Севери. Точнее, Петрониллы Дюран — теперь я должна называть ее так, потому что недавно у нее появился муж. — Королева помедлила. — Молодой муж. И я должна признать, как это ни больно, у этого брака столь же мало шансов быть счастливым, как и у брака моего сына.

Неловкость и удивление Элевайз от откровенности Алиеноры исчезли. Теперь она чувствовала лишь глубокое уважение королевы. Разве Алиенора не говорила раньше, что Хокенли — одно из ее любимых мест? Если королева считала так потому, что только здесь, в уединении аббатства, она могла открыто говорить о своих заботах, — что ж, лучшее, что Элевайз была в состоянии сделать — это участливо и тактично внимать ей.

— Вы подчеркнули молодость мужа вашей подруги, — сказала она. — По-вашему, это может повлиять на брак?

— О да, — ответила Элеонора. — Петронилла — богатая женщина, отец очень хорошо обеспечил ее, но даже те из нас, кто любит ее искренне, не смогли бы назвать Петрониллу привлекательной. Она высокая, худая, с невыразительным лицом и с губами столь тонкими, что они почти исчезают, когда женщина стареет. А дорогая Петронилла действительно стара.

— Какая у них разница в возрасте? — спросила Элевайз.

— Полагаю, Петронилле сорок два. Возможно, больше. А Тобиас Дюран вряд ли старше тридцати. Или даже моложе.

— О Господи! — машинально проговорила Элевайз.

— В самом деле «о Господи», — согласилась Алиенора. — К тому же все говорят, что он красивый мужчина — высокий, статный.

— Но раньше он жил в бедности? — предположила Элевайз. Казалось, не было иных причин, которые могли побудить такого мужчину жениться на невзрачной женщине намного старше его.

— Ты снова права, — королева вздохнула. — Я сомневаюсь, что она сможет удержать его. Скорее всего, она слишком стара, чтобы родить ему сына, а лишь это смогло бы обеспечить его постоянство. Хотя, раз он получил доступ к ее богатству…

Алиенора не закончила свою мысль. Но в этом не было необходимости.

«Какой печалью может обернуться жизнь человека, соединившегося узами брака с неподходящим партнером, — размышляла аббатиса. — А с другой стороны, какое счастье, если выбор удачен!»

Элевайз вспомнила своего покойного мужа. Иво тоже был красавцем, высоким и широкоплечим, как этот авантюрист Тобиас. А каким веселым!

В ее памяти вдруг ожило воспоминание. Они с мужем вынуждены были терпеть бесконечный визит одного из дальних родственников Иво. И вот однажды супруги тайком выскользнули из собственного дома, прихватив с собой еду и питье, и направились к реке, чтобы провести там, в полном уединении несколько блаженных часов. Иво разделся и полез в воду, а когда обсыхал на берегу, пчела ужалила его в левую ягодицу.

— Что это тебя так развеселило, аббатиса? — Ледяной тон королевы тотчас вернул ее к реальности.

Вспомнив, о чем они с Алиенорой только что говорили, Элевайз поспешила объяснить свою улыбку. К счастью, образ благородного рыцаря, лежащего на животе, пока жена извлекает из его зада пчелиное жало, развеселил и королеву.

— Я вспоминаю, что, когда я назначала тебя аббатисой, ты упомянула о своем замужестве, — сказала Алиенора. — Очевидно, это был счастливый брак?

— Да.

— И у тебя, кажется, были дети?

— Да.

— Дочери?

— Сыновья. Двое.

— А… — Королева оборвала себя.

Некоторое время обе женщины, королева и аббатиса, сидели в молчании. Элевайз подумала, что, быть может, Алиенора тоже вспоминает о своих сыновьях.

Вскоре снова послышался стук в дверь. Элевайз поднялась, чтобы открыть, и перед ней предстала монахиня-привратница. Вытянув шею, чтобы хоть мельком взглянуть на королеву, сестра Эрсела доложила:

— Аббатиса, за королевой прибыл кортеж. Мужчина говорит, что он Тобиас Дюран и что он приехал со свитой, дабы сопроводить Ее величество к нему домой.

— Со свитой, — пробормотала королева. — Неужели он не понимает, что у меня уже есть свита? Две свиты лишь поднимут вдвое больше пыли.

— Вероятно, его прислала леди Петронилла, — проницательно заметила Элевайз. — Наверно, ей очень хотелось произвести впечатление на Ваше величество видом ее прекрасного молодого мужа во всем великолепии, во главе отряда его собственных людей.