— Знаешь, а ведь мы с тобой собратья по несчастью, — после неловкой паузы задумчиво произнесла она, и Кевин поразился, как точно Дейдра повторила его мысль, вплоть до того, что сказала «собратья», а не «товарищи», и в каждое слово вложила те же самые эмоции, что и он. — Ты жалеешь, что не колдун, а я жалею, что не ведьма… и мало сказать, что просто жалею. Так что мы можем вместе жалеть себя. Вдвоём как-то веселее. — Она грустно вздохнула. — Мой отец совершил огромную глупость, когда женился на девушке из неколдовского рода. Как правило, такие браки остаются бездетными, но им повезло… они считали, что повезло. Я об этом другого мнения. Лучше бы мне совсем не рождаться, чем быть такой… такой калекой.

Кевин встревоженно посмотрел на неё. Было видно, что она порядочно пьяна, только от выпитого совсем не развеселилась, а наоборот — загрустила.

— Не говори так, Дейдра!

Она пожала плечами:

— Я говорю, что думаю. Ведь я действительно калека — в отличие от обычных людей. Они просто неодарённые, а я полукровка… Способностей к магии не имею, но принадлежу к колдовскому миру, где чувствую себя чужой. Вот мой брат был полноценным колдуном… а впрочем, это его не спасло.

Кевин слышал эту историю. Единственный сын короля Бриана, принц Гандар, умер десять лет назад от затяжной болезни с явными признаками умышленной порчи. Веские подозрения в причастности к этому злодеянию падали на младшего брата короля, Уриена, но никаких доказательств его вины найдено не было. А спустя несколько месяцев Уриен Лейнстер погиб от несчастного случая на охоте, и теперь уже в его смерти подозревали короля. Положение было тем более щекотливым, что ныне наследником престола, в виду отсутствия у Дейдры детей, являлся старший сын Уриена — Эмрис Лейнстер.

— Мой отец, — между тем продолжала Дейдра, — настаивает, чтобы я поскорее вышла замуж и родила ему наследника. Мои дети будут обладать полноценным даром, если мой муж будет колдуном. А я не хочу этого, не хочу за колдуна, тогда станет ещё хуже… а мне и так невыносимо. Я уже сколько раз просила отца, чтобы он оставил меня в покое, чтобы усыновил Колина и сделал его своим наследником. Но он заартачился, хочет передать корону внуку…

Кевин слушал её, стараясь не качать головой. Дейдра уже дважды уклонялась от объяснений, как она оказалась в Лохланне без сопровождения, но её последние слова навели его на некоторые догадки. И это ему совсем не понравилось.

— Вот что, Дейдра, — сказал он. — Ты, случайно, не убежала от отца? Ну, чтобы он не заставил тебя выйти замуж?

В её глазах промелькнуло такое искреннее и неподдельное удивление, что у Кевина не осталось сомнений — он ошибся.

— Ага! Так вот что ты подумал. И, небось, испугался, что тебя сочтут моим сообщником… — Она натянуто улыбнулась. — Отчасти ты угадал, я действительно беглянка. Но убежала не от отца, а от похитителей.

— Что?! — потрясённо воскликнул Кевин. — Тебя похитили? Кто?

— Готийские шпионы, — объяснила Дейдра. — По приказу их короля Аларика. Наверное, он собирался использовать меня как заложницу, чтобы нажать на Логрис и выторговать территориальные уступки. Или был так глуп, что надеялся через меня наслать на отца проклятие. Но в любом случае он остался с носом.

— А как тебе удалось бежать? Она небрежно пожала плечами:

— Да так, просто. Бежала, и всё тут.

Дейдра встала и неуверенной поступью направилась к кромке воды, чтобы вымыть после еды руки, но на полпути вдруг споткнулась и наверняка упала бы, не успей Кевин в последний момент подхватить её.

— Что случилось, Дейдра? — обеспокоено спросил он, всё крепче и крепче обнимая её. — Тебе плохо?

Дейдра подняла к нему лицо и томно улыбнулась:

— Нет, мне хорошо. Просто у меня закружилась голова. Я слишком много выпила, я пьяная… — Она положила ему руки на плечи, всем телом прижалась к нему и страстно прошептала: — Боже, как мне хорошо! Если бы ты знал, как я истосковалась по ласке, если бы ты знал… Ты хочешь меня, правда?

— Да! Да! — млея, ответил Кевин и лишь затем понял, чтó он сказал. — Но…

— Я тоже хочу тебя, милый. Очень хочу.

Её губы потянулись к его губам. Кевин не был уверен, стоит ли ему делать это, то есть он был полностью уверен, что ему не следует пользоваться состоянием Дейдры, что он обязан отстранить её от себя, но это оказалось выше его сил. Он ответил на её жаркий и жадный поцелуй, и весь окружающий мир померк в его глазах, затуманенных страстью.

Большое плоскодонное судно медленно плыло вниз по течению Боанн — главной водной артерии Логриса, пересекавшей всю страну с севера на юг. Вдоль обоих берегов реки не спеша продвигались, сопровождая корабль, два отряда вооружённых всадников. Встречные рыбаки и крестьяне из близлежащих сёл приветствовали процессию громкими и радостными криками — простой народ Логриса очень любил Дейдру.

Кевин сидел на скамье у правого борта и угрюмо смотрел вдаль. Он тоже любил Дейдру, и гораздо сильнее, чем ему хотелось бы её любить. Он сам не понимал, как мог попасть в такой переплёт и по уши влюбиться в королевскую дочь. Обвинял в этом стечение обстоятельств, ту случайную встречу в лесу, и как раз тогда, когда Дейдра решила постирать свою одежду, проклинал злополучное гибернийское вино… И тем не менее, стараясь быть честным перед собой, Кевин был вынужден признать, что обстоятельства тут ни при чём. В любом случае он полюбил бы Дейдру, где бы и когда ни встретил её. Это было неизбежно, как восход солнца. Это была судьба, в существование которой Кевин никогда серьёзно не верил…

Корабль приближался к Димилиоку, третьему по величине городу Логриса, столице провинции Новый Корнуолл. Там Дейдру ожидала торжественная встреча, а для Кевина это прежде всего означало, что их идиллия закончена. В Лохланне Дейдра провела целую неделю, пока для неё снаряжали корабль, потом ещё полмесяца они плыли по реке и всё это время каждую ночь любили друг друга. Но теперь… В Димилиоке они пересядут на другое судно, побольше и пороскошнее, Дейдра окажется в окружении родственников и придворных, а он отойдёт на второй план, и нынешняя их близость останется в прошлом.

По своему официальному статусу Кевин находился на верхней ступени иерархической лестницы, в рядах так называемой королевской знати. По законам и обычаям Логриса названное родство ничем не уступало кровному, а поскольку Кевин был по всей форме усыновлён бездетным лордом Шоном Майги и после его смерти стал герцогом Лохланнским, то относились к нему в полном соответствии с его высоким положением, хотя и с некоторой прохладцей. Кевину давали понять — теперь уже тонко и ненавязчиво, не так откровенно, как в бытность его на острове, — что он, рождённый неизвестно кем, неизвестно от кого и неизвестно где, здесь он чужак и чужаком останется до конца дней своих. Это, в числе прочего, и отдаляло его от Дейдры. Логрийцы — и знать, и простолюдины — вряд ли захотят, чтобы мужем их принцессы, всеобщей любимицы, стал какой-то подкидыш, пусть даже правитель одной из провинций страны.