Мои братья Ян, Винсент, Зенон, Михаил и сестрица Мария, во всём поддерживали нездоровое увлечение папаши великопольскими взглядами. Что не мешало им учиться в Санкт-Петербурге, иметь кучу друзей среди русского высшего света и считаться там своими. До недавних пор этой ересью болел и я. Вернее, тело, в котором оказался один мутный попаданец из будущего.

Позвольте представиться — Юзеф Козелл-Поклевский. В этом мире я четвёртый сын неформального главы разветвлённой и знатной фамилии. Восемнадцати лет от роду, ученик Пажеского корпуса, фактически выпускник. Здешняя маман зовёт меня Юзеком, в чём её поддерживает остальное семейство. Все считают меня эдаким ангелочком, но с очень строптивым характером. Основания для обоих пунктов имеются. Внешностью моё нынешнее тело боженька явно не обидел. Дело портит только недавно полученный шрам на голове, который я прикрыл волосами. А вот характер у меня взрывной, непокорный и непредсказуемый, хотя в прошлой жизни он был таким же. Назван я в честь маман — баронессы фон Юзефы фон Танесдорф. Вроде немка, но её семья давно утратила национальную идентичность и считает себя патриотами Польши.

Вот такая забавная ситуация. Хотя кому как. У меня пока двойственное отношение к сложившейся ситуации — чуть позже объясню почему. При этом здоровее чувство презрения к местной шляхте и неприятие их идеологии, родилось ещё до моего вселения в несчастную тушку Юзека. Я неплохо знаю историю этого периода, в том числе читал про оба польских восстания XIX века. Не могу понять, зачем учить своих детей в Санкт-Петербурге, восхищаться столицей русской Империи и одновременно её ненавидеть?

А ведь дело в обычной пропаганде, мол, мы хотим восстановить прежнюю власть, землю от можа до можа, предоставить всем народам равные права и прочую чушь. Утопия? При этом большая часть польской, простите литвино-русской, знати ведётся на этот глупый девиз. Более того, она готова за это умирать. Уж мне-то не знать настрой своих братцев. Зенон — офицер русской императорской армии, а Винцент вышел в отставку два года назад в звании штабс-капитана. Ян уволился из гвардии и выучился на инженера, что не снимало с него обязанности служить стране. Михаил ещё слишком молод и вместе со мной учится в Пажеском корпусе. Прошу заметить, что все мы давали присягу, от которой нас никто не освобождал. При этом я уверен, что в случае неудачи, многие из этих псевдополяков начнут искренне каяться перед русской властью, дабы сохранить имущество и желательно избежать ссылки. Но это пока дела будущего.

Я, нынешний, скоро заканчиваю Пажеский корпус и готовлюсь стать кавалергардом. Прониклись? Гвардии кавалерист и мятежник в одном лице. И это нормально для нынешней России. То есть власти добровольно учат и воспитывают своих врагов. Надо заметить, что за девяносто лет ничего не изменилось. Как и в СССР, власть всё так же заигрывает с национальной элитой, к которой относится моё нынешнее семейство. Мне подобной политики не понять, но у Петербурга свой взгляд на происходящее в сепаратистки настроенном крае. А ещё в Польшу вкладываются какие-то колоссальные деньги, которые даже не снились другим регионам империи.

Понятно, что Витебской или Виленской губернии это касается в меньшей степени. Зато жители Царства Польского, катаются как сыр в масле. По меркам остальной России, конечно. Главной силой, недовольной сложившейся ситуацией, была шляхта и ксендзы. Но, до поры до времени, потуги высокородных панов поднять мятеж игнорировала буржуазия, мещанство, мастеровые и зажиточные крестьяне. Основной причиной того, что жители других сословий готовы поддержать мятеж, стал небольшой экономический кризис после поражения России в Крымской войне. А также нежелание властей возвращать полякам Конституцию образца 1815 года. Пропаганда работала грамотно, и часть людей поверила, что, в случае независимости, на Польшу прольётся целый золотой дождь из франков, фунтов и прочих талеров. То, что при этом для местных предпринимателей закроется огромный российский рынок, агитаторы и пламенные ораторы, скромно умалчивали.

Примерно эту чушь сейчас нёс мой нынешний старший брат Ян, он же представитель Литовского провинциального комитета[1] в губернии. Нет, я вполне понимаю мотивы знати и шляхты, которая хочет вернуть власть, привилегии и право распоряжаться в своей стране, давно потерявшей независимость. Только к чему всё это лицемерие? Простой народ, в массе своей, будущих мятежников не поддерживает. Более того, после реформ маркиза Александра Велёпольского, достаточно большая часть польского общества успокоилась. Помещики получали неплохую компенсацию из-за отмены крепостного права, а крестьяне хорошую скидку по выкупным платежам. Были умаслены евреи, получившие равные права с католиками. Ещё значительно улучшилось образование, доступ к которому получили все сословия. И это касалось непосредственно коронных польских земель. В Северо-Западном Крае, то есть нынешней Белоруссии и части Литвы, крестьяне были резко против всяких мятежей. Наоборот, здесь эту самую шляхту, в лице помещиков люто ненавидели.

Но шляхту это только раззадорило. Наиболее радикальная часть польского общества была готова к восстанию ещё три года назад. Победа французов над австрийцами и создание единой Италии, стала сигналом к консолидации всех мятежных сил. Поляки вбили себе в голову, что заграница им обязательно поможет. Она помогала, но в основном руками многочисленной диаспоры и иностранных разведок. Знать СЗК эти заблуждения полностью поддерживала. Чего-то я совсем углубился в свои мысли и перестал следить за речью Яна.

В просторном кабинете моего папаши с забавным именем Ян Наполеон, собрался весь цвет Вилейского уезда и представители других районов Виленской губернии. Пожилые, зрелые и молодые мужчины внимательно слушали оратора.

Был здесь и вернувшийся из ссылки участник прошлого восстания — помещик Завадский, который шамкая беззубым ртом, рассказывал почтено внимающей публике об ужасах каторги. В своё время он отличился тем, что в составе банды напал на дом русского чиновника и убил его вместе со всей семьёй. Но сейчас ясновельможный пан старался не вспоминать об этом досадном случае. Перед собранием он активно вещал про героизм восставших, коварство москалей и будущую свободу.

Особое уважение присутствующие выказывали неформальному лидеру заговорщиков Западного Края — Константину Калиновскому[2]. Он начал говорить после брата, и я понял причину его невероятной популярности. Этот выпускник юридического факультета Санкт-Петербургского университета, мастерски владел словом. А ещё Константин был истинным фанатиком. Горящие глаза, с трудом сдерживаемая внутренняя сила, так и рвущаяся наружу. Мощная харизма у товарища, ничего не скажешь. Плюс он очень опасен. Таких людей ничто не остановит в достижении цели. Разве что пуля в лоб.

Третьим уважаемым гостем являлся представитель минского комитета Болеслав Свенторжецкий, давний товарищ Яна. Богатый помещик,