земной ладони.

А всё, что будет – зов возницы,

Птиц траурность внутри заката,

Рыданье спиц, набат лопаты,

Блаженство в сомкнутых ресницах -

Возврат ко сну сквозь сна утрату…

Как сладко знать, что жизнь нам снится.

Сибирь

Сибирь, спаси от вязкой муки

Потери родины своей –

Ты протяни навстречу руки

В парчовом стихаре12 ветвей.

Как странно таинство разлуки

С купелью родовых кровей –

В лесные клиросные13 звуки

Мой стих ключом таежным влей.

Предстань епархией14 покоя

Да причасти томленьем хвои,

Зажги багульника цветы –

Душа склонится к аналою,

И тело отпущу легко я

В обитель вечной мерзлоты.

Снег

А снег срывается, как песня,

С небесных побелевших губ

И открывает нам чудесно,

Что мир не пресен и не груб.

Снежинки лепятся, как ноты,

На ветки и на провода,

И нам поверить неохота,

Что это мёрзлая вода.

Кто нас чарует иль морочит? –

В смятенье замираем мы:

Чуть слышная средь звуков прочих,

Звенит мелодия зимы.

Иль оголтелыми крылами

Забьёт хрустальная метель –

Как будто в оркестровой яме

Настройки общей канитель.

И кажется – природой щедрой

Дана нам снега чистота,

Чтоб мир порой с подсказки ветра

Читался с нотного листа.

И, может, в жизни затрапезной

Наступит просветлённый час,

Когда, с небес срываясь, песня,

Как снег, вдруг ниспадёт на нас.

Плен

Устань, замри, на время хоть

Замедли ход свой, Время -

Иль сбрось мою пустую плоть,

Чтоб я осталась с теми,

Кто выйти отрешённо смог

Из-под твоей опеки,

Над кем раздастся в оный срок:

– Восстаньте, человеки!

Их берег за зарёю зрим

И белые одежды,

А взор их сном неугасим –

Так истончились вежды.

Там усыплён твой водопад

Слияньем сладким с Летой15,

А губы пенно шелестят

Нетленные заветы.

Душа давно летит туда –

И значит, тело – бремя.

Так брось его!.. Бежит вода,

Не отпускает Время.

Призвание

Душу знанье истощило,

В голове раздрай и шум.

Где мне взять такие силы -

Жить всё время наобум?

Не заботиться о хлебе,

Не рассчитывать шаги,

Не гадать, где быль, где небыль,

Кто друзья, а кто враги.

Дни-копилки разбивая,

Личный счёт сводить к нулю,

И на полдороге к раю

Вдруг примеривать петлю.

Обречённо верить в сказки,

Чудеса вершить тайком,

Всю себя, боясь огласки,

Ощущать проводником.

Испокон в безумном мире

Ничего безумней нет,

Чем служенье глупой лире,

Чем призвание – поэт.

Или в прорубь, или в пламя,

Или в руки к палачу -

Лишь бы выразить словами

Всё, что я сказать хочу.

За горизонтом

За горизонтом зреет тишина,

Забота главная – не пропустить зарю,

Что есть уже, но просто не видна

На этом, мглой захваченном, краю.

Встаёт из мрака светлая волна,

Опасная ворью и воронью,

Чтоб рушить стены неживого сна,

И чистый отблеск я в глазах ловлю.

Рассвет не встречу, может, но вот-вот

Взметнётся первый возглас петуха,

И нечисть поползёт, стеная, прочь…

Иначе – безнадёжен неба свод,

И темнота кромешна и глуха -

И жить отстойно, коротая ночь.

Благословите любовь

(песня)

Лишь звездой новой вспыхнула встреча – и вдруг

Повлекло нас с тобой к эпицентру разлук.

Но внутри темноты, в невозможной дали

Сквозь потерь рубежи лишь друг к другу мы шли.

Припев:

Благословите любовь мою, снега и дожди,

Благословите, ветра – все, что ждут впереди.

Благословите любовь мою, туман и роса,

Благословите её, небеса, небеса.

Выпадали вдруг дни как из жизни звено –

Без надежды и сил становилось темно.

Но как слово и нота совпали в веках,

Обретали мы свет друг у друга в глазах.

Припев:

Благословите любовь мою, и сумрак, и день,

И мегаполисов шум, и покой деревень.

Благословите любовь мою, всех стран чудеса,

Благословите её, небеса, небеса.

Разрушенье миров, потрясенье основ –

Мы познали с тобой гнев и зависть богов.

Но пройдя сквозь беду, всё ж судьбу славословь,

Мы сумели понять: имя бога – Любовь!

Припев:

Благослови же любовь мою, бескрайний простор –

Благословите, поля и величие гор.

Благословите любовь мою, моря и леса,

Благословите её, небеса, небеса.

Отпущение

Что ж, слава богу, причастили, соборовали,

дай бог каждому так умереть.

Л. Толстой.

Стена, окно, разводы лиц

Пред ним просвечивали зыбко,

А потолок валился ниц,

И голоса сплетались липко.

Сгущались зримо спёртый дух

И крепа тень на одеяле,

И говорили нынче вслух

О том, о чём вчера шептали.

Он умирал, он отходил,

Всё удаляясь ежечасно,

Не тратя драгоценных сил

На хлопоты борьбы напрасной.

Уже не плакал о былом

И не просил «пожить немного» -

С порога размышлял о том,

Что отвергал всегда убого.

Искал мерцающий ответ,

С одра ловя нездешним взором

Нелепо радостный букет

И луч, протиснутый сквозь шторы.

А видел – трепет чутких свеч,

В мазках обойных – блик иконный,

Звенела исповедью речь,

Хоть слышались глухие стоны.

Старик седой в углу возник,

Внимая с лёгкой укоризной…

И отделился в тот же миг

Болящий от людей, от жизни,

Сосредоточенно шагнул,

И в пустоту вцепились руки…

Тут развернул медкараул,

Продлить его пытаясь муки,

Пред вечным неуместный торг…

А он за недоступной гранью

Страданья все и весь восторг

Вмещал в последнее дыханье.

И к праху возвращался прах,

Но тело предавая тленью,

Свет чистый сохранил в глазах

Он – в первый раз!– венец творенья.

Огонь

(из поэмы «Арто транс»,

посвященной Джиму Моррисону)

Наверно, сон, а может, наважденье:

Присяжные глазеют на тебя,

И, объявляя строгое решенье,

Вердикт читает медленно судья,

Что подсудимый полностью виновен.

И голос крепнет к знаковой графе:

– Приговорить впредь к музыке и слову,

Что означает – аутодафе.

А наяву – ещё, пожалуй, с детства

Ты постоянно убеждался в том,

Что никуда от пламени не деться -

Пел, танцевал, любил, играл с огнём.

А кто-то жёг на сцене инструменты -

В азарте ты себя сжигал дотла.

Ты ставил five to one16 на те