– Иллюминаты?! Приорат?!

– Что вы… их мелкие подручные, не более… Объедем так, чтобы они не знали, где мы. За нас еще не принялись по-настоящему…

Хорошо, что господин Жак родился и вырос в этих местах. Машина летела на страшной скорости – не менее восьмидесяти, а то и девяноста километров. Поворот… еще поворот… А потом пришлось ехать медленно, прилично, потому что начался городок.

– Тут безопасно… почти безопасно. Но вы посмотрите все же, как красиво! Нигде вы не найдете ничего подобного! Ни в каких других землях!

Господин Жак тараторил еще, и Петя подумал, что смертельная опасность по-разному действует на северян и южан: они с Вальтером подобрались, напряглись, а господин Жак болтал все больше и больше. Слева пошел скальный навес… еще один…

Они ехали по узкой дороге вдоль серого скального массива. Грохнуло так, что от обочины прах полетел в разные стороны. Граната?! Но осколков вроде не было, только машину швырнуло. И дыма почти нет… Просто вспух огненный шар на дороге, совершенно непонятно от чего.

– А вот это уже серьезно! Нас очень не хотят пропустить…

Громыхнуло еще раз, уже сзади. Расширение дороги… Почти ровная площадка, игрушечная будка, какая бывает перед входом в парк, и в серой скале – черное жерло пещеры. Господин Жак подвел машину под самую скалу; так, что сумрачный скальный козырек нависал прямо над автомобилем. К ним торопливо шел человек с напряженным лицом, полилась частая французская речь.

– Я жду здесь, – обернулся к ним господин Жак. Потное лицо очень старалось улыбнуться. – Вы слушайтесь Мишеля… Он неплохо понимает по-немецки. Вот одежда… вам она пригодится…

Господин Жак сунул парням два мешка.

– Ну, пошли! С Богом!

К удивлению Пети, Жак Дуч размашисто перекрестил их: по-католически, слева направо.

– Быстрее… – Мишель уже волок парней туда, где зиял треугольник входа в пещеру. У самого входа, ощутив идущий из подземелья холод, Петя обернулся, помахал рукой господину Жаку. Тот ответил; он так и остался неподвижно сидеть, чуть откинувшись на спинку. Пете очень не хотелось нырять под землю, не хотелось оставлять наверху Дуча… Но он легко объяснил себе, что это просто непривычное место, непривычные обстоятельства, вот нервы и разыгрались.

В пещере оказалось холодно, тихо и сухо. Петя ждал, что будет капать вода, сочиться сквозь камень ручейки… А близ поверхности земли, где еще золотом светился вход, было почти что уютно. Мишель знаками показал: раздеваться. Петя вытащил из своего мешка плотную теплую рубашку и такие же ватные штаны. Вальтер натянул такую же одежду поверх своей. В тех же мешках было и по сильному фонарю, по бутылке вина, бутерброды. Петя с благодарностью почувствовал, что господин Жак предусмотрел решительно все.

Мишель махнул рукой, троица начала спуск. Идти нетрудно, под ногами – плотно слежавшийся песок, сквозь него то и дело проступал камень. Неровные стены – то каменные, то глинистые. Там, где шла глина, слоями выступали желваки кремня. Пете было жутковато все время спускаться под землю, но других вариантов как-то не было. Мишель шагал уверенно, спокойно. Он сказал по-немецки, выговаривая плохо, но понятно: в пещере ничего писать нельзя. Плохие люди хотят писать свои имена, это запрещено. Вот за эту надпись плохой человек заплатил две тысячи франков…

Надпись не закончена. Петя живо представил себе, как служители пещеры-музея волокут хулигана, не давая ему доцарапать на глине свое имя, и ему сделалось смешно. Судя по тихому смешку Вальтера, ему тоже.

– Тут уже попадаются рисунки…

Мишель повел лучом фонаря по потолку, луч выхватил изображение мамонта. Зверь был нарисован так реалистично, что Петя вздрогнул: рассерженное животное на потолке растопырило перепончатые уши, направило хобот в его сторону… Вот еще мамонт. Вот олени… В одном месте на глине был изображен… домик. Такой же точно домик, какой рисуют дети во всем мире. Откуда он? Вроде не было тогда еще домов.

Что это?! Поверх рисунка с мохнатым носорогом шла витиеватая надпись латинскими буквами – имя. И дата арабскими цифрами: 1287.

– Мишель… Мишель, это что?!

– Был человек… Написал свое имя и дату, когда был… Так делают и сейчас, но так делать нельзя.

Еще надпись, неразборчивое имя, тоже латинскими буквами, но и цифры латинские: DCCLXXIII. Сколько же это будет?! Получалось – 773 год. Невероятно…

– Мишель! Мишель! Неужели в такое давнее время сюда приходили?

– У нас древний страна. Давно-давно сюда человек приходил.

Петя попытался представить человека в плаще с капюшоном… Почему-то этот человек виделся ему стоящим в полном одиночестве в пещере. Человек с факелом в руках сторожко озирался, прислушиваясь к звукам. Ему было интересно и жутко. Средневековый человек так явственно стоял у каменного выступа с надписью, что Пете пришлось помотать головой, отгоняя видение.

Ход раздваивался. В этом месте Мишель разразился речью на смеси французского с немецким. Ребята поняли, что он останется здесь, у разделяющего ходы скального выступа, а им надо идти в левый, узкий ход. Если честно, идти не хотелось. Тем более, направо все же вела утоптанная тропа… Слева слежавшийся песок нога человека почти и не трогала.

Темнота обступила, тесные стены словно сдавливали с двух сторон. Извилистый путь длился не меньше минут десяти.

– Мы прошли с полкилометра…

– Да. И опустились метров на двадцать…

Голоса странно звучали в этом замкнутом со всех сторон пространстве с неподвижным, неживым воздухом. Пете показалось, что впереди что-то сверкнуло.

– Вальтер… Давай выключим фонари.

Друг даже не спросил, зачем это надо. В полной тьме Петя убедился: впереди и правда начал мерцать огонек. Он именно что мерцал, вспыхивал и пригасал – совсем не как огонь керосиновой лампы. Петя понял, что это костер. Теперь друзья шли в полной темноте. Главными ощущениями стал звук ботинок по плотной земле да свист прорезиненной ткани.

Какие-то вертикальные фигуры двигались около огня, причудливые тени прыгали по стенам пещеры. Неприятно и жутко идти, но ведь это, наверно, все же люди… Петя так и шел, сунув руку в карман: прикосновение к тяжелому металлу пистолета сильно успокаивало парня.

Стали видны люди, сидевшие и стоявшие у огня. Они словно не видели пришедших. Парни остановились в нескольких метрах, просто не зная, что делать. Только тогда один человек встал, неторопливо направился к ним.

Этот человек был крупнее и Вальтера, и Пети. Он был одет в кожаный комбинезон и мягкие сапоги; в волосах человека, как у индейца, торчали несколько перьев. Только волосы у незнакомца были совсем не «индейские», а светлые, мягкие; крупные черты лица больше всего напоминали скандинава или северного немца.

– Привет, – сказал человек по-немецки – со странным акцентом, но понятно. – Меня зовут Аах Юн. А тебя?