— Тогда — вперёд!

Пошёл Гага по карнизу, встал так, чтобы как раз под тем тёмным коридором оказаться, потом достал вдруг из кармана зубило, стал стену крошить. Мягкая штукатурка оказалась, быстро выбил дыру. Под штукатуркой оказались скрещённые тонкие рейки, Гага засунул под них зубило, покачал, они немного отошли от стены, что-то вроде ручки получилось. Потом Гага влез одной ногой мне на плечо, другой — в выдолбленную дыру упёрся и стал другую дыру бить, на полметра выше первой и чуть в стороне — для другой ноги. Потом я его придерживал, и он, уже обеими ногами в дырах стоя, третью дыру пробивал — для руки!

И так и пошли дыры зигзагом вверх! В двух дырах упёрся ногами, в третьей держится рукой, а другой рукою долбит новую дыру, чуть выше. Потом передохнёт немножечко, перелезет выше и новое отверстие рубит!

Гляжу, он уже на половине стены висит!

— Слезай, — говорю, — давай я немного подолблю.

— …Спасибо! — после долгой паузы отвечает. — Я не устал!

Как высоко уже висит! Только штукатурка сюда долетает, в глаз мне вдруг попала, стала щипать.

Снова, вижу, зубило в другую руку перекладывает, в ровное место стены начинает бить.

И вот совсем уже у чёрной дыры оказался, перелез туда наполовину, а ноги почему-то долго ещё сюда свисали, — видно, не было уже сил залезть!

Потом исчезли наконец ноги, появилась голова.

— Прошу! — гулко с высоты Гага говорит. — Парадный трап подан.

Полез я, пальцами стараясь под скрещённые рейки подлезть, вцепиться, чтобы обратно не грохнуться. Рейки трещат, ломаются, еле успеваешь за следующую перехватиться. Главное, только стену перед собой видеть, ни назад не смотреть, ни вверх.

Потом чувствую, рука меня за шиворот схватила. Ввалился я в дыру, лёг.

— Я в центральной библиотеке был, — где-то рядом Гага говорит. — Все книги читал про наш город, даже старинные… Нигде про этот ход ничего не сказано. Ясно?

— Но кто-то, видимо, про него знал? — вежливо стараюсь поддержать разговор.

— Вряд ли! — Гага говорит. — Не думаю.

— А помнишь ты говорил, какой-то странный человек этим ходом прошёл, в наш двор вышел?

— Помню. — Гага кивнул. — Ну что, отдохнул? Вперёд!

Встали мы на дрожащие ноги, пошли. Примерно такой же коридор, каким мы от кочегарки к тёмному залу пришли, но только запах в нём совершенно другой, холодом пахнет, запустением, пылью, чувствуется, давно здесь никого не было! Но было такое чувство, что по нему мы куда-то выйти должны! И вдруг действительно показался впереди маленький прямоугольник, по краям обведённый тонким светом, — дверь! Добежали до неё, подёргали — дребезжит, но не открывается! Разбежались оба сразу, ударили плечами и — вывалились наружу. Сначала зажмурились от ярчайшего света, ничего не могли рассмотреть.

Потом глаза начали привыкать, смотрим: находимся мы у высокой кирпичной стены старинного типа: высокая, отвесная, даже немного нависает над нами, и в этой стене маленькая дверца, из которой мы только что вывалились. Сидим мы на узенькой полоске земли, ивовые кусты вокруг растут, постепенно уходят в воду. Дальше широкая полоса воды, за водой снова берег, заросший высокими кустами.

— Ну… вперёд! — Гага говорит.

Подошли мы к воде, видим: в ивовых зарослях плавает плот, с четырьмя толстыми столбами по краям.

Подошли ближе, увидели: это не плот, а перевёрнутый стол с толстыми круглыми ножками. Встали мы на стол, гребя палками, через пролив переплыли. Влезли с трудом в высокие густые кусты. Тень, сырость. Чёрный пень, обсыпанный сиренью. Потом кончились наконец кусты, выбрались на поляну. Неподвижная солнечная тишина. Ржавая голая кровать стоит на краю. Подальше — старый фундамент дома, пригорок с обломками кирпичей, заросший фиолетовыми цветами.

Гага быстро пошёл дальше, в тот конец поляны, и вдруг с хрустом куда-то провалился. Подбежал я к нему, гляжу: часть поляны застеклена, стёкла в рамах, местами просто рамы: стёкла уже выбиты.

— Окна внутрь земли, понял? — почему-то торжествующе Гага говорит, выбираясь из проломленного им стекла.

— Да это не окна! — говорю ему. — Это теплицы! Раньше, видно, в них овощи выращивали, а потом забросили почему-то.

— Так. Ясно! — выбираясь на незастеклённое место, Гага говорит.

Пошли дальше, снова в зарослях оказались. Лезли через заросли минут, наверно, сорок и снова потом на берегу оказались. Вода, заросшая деревьями, высокие деревья, за ними ничего больше не видно.

— Смотри! — шёпотом вдруг Гага мне говорит. Посмотрел я, куда он показывал, вижу: кошка! Но очень странная, никогда раньше не видел я таких кошек — вся чёрная, а голова начиная от шеи ярко-белая! Стоит у воды, лапой трогает воду, тронет — и быстро отдёрнет, тронет — и быстро отдёрнет.

Потом услышала нас, повернула свою белую голову и так изумлённо застыла, с поднятой лапой. Потом шаркнула быстро в кусты, всё! Будто её и не было!

— Понял! — Гага многозначительно говорит.

— Что?

— Видел, как она себя вела?

— Как?

— Видел, как изумилась? Ясно, что человека здесь ни разу ещё не видела. В общем, ясно! — торжествующе говорит.

— Что ясно-то?

— Что этот остров, вообще, этот участок земли соединяется с остальной землёй только тем ходом, через который мы пришли, — больше никак! Раньше люди помнили этот ход, а теперь уже забыли почему-то, только мы по нему можем пройти.

— Да как это может быть, — говорю. — В нашем веке?

— В нашем веке, — Гага говорит, — много ещё загадочного существует!

Хотел было я сказать ему, что он ошибается, но вижу, он кулаки сжал, лицо его дрожит, бесполезно сейчас с ним спорить! Конечно, раз добрались сюда с таким трудом, то, ясное дело, открыли новую землю!

— А как же, — только сказал я, — ты говоришь, что люди этот ход забыли, а сам говорил, что видел, как человек из этого хода в наш двор выбрался?

— Ну и что? — Гага упрямо говорит. — Он отсюда ушёл, а мы — пришли!

— Ну и что теперь будем делать? — спрашиваю.

— Вернёмся, — Гага говорит, — возьмём всё необходимое и начнём освоение.

Что обратно пойдём, — это я обрадовался. Только оказалось вдруг, что обратно Гага тем же путём хочет добираться. Страшно не хотелось мне в эту сырую чёрную дыру лезть, снова огромный тёмный зал переплывать. Но с Гагой бесполезно спорить, уверен, что только тот путь сюда ведёт, поэтому и остров никому не известен! Хотел я было сказать ему, что наверняка до нашего дома отсюда поверху минут за десять можно добраться, но посмотрел на его лицо и молча, ни слова не говоря, первый в темноту эту пошёл.