По сравнению с Кутредом Бранд казался бесформенным. На мельнице, проворачивая огромный вес с помощью собственных рук, ног, спины и брюшного пресса, час за часом, день за днем, почти исключительно на хлебе и воде, Кутред обрел мускулы отчетливо видные, словно нарисованные на бумаге. Как у слепца, которого Шеф видел в своем мимолетном видении. Именно сочетание силы и худобы делало Кутреда таким неуловимо быстрым, понял Шеф. Это, и еще его безумие.

– Поработай над его ладонями и ступнями, – распорядился Бранд. – Смотри, у него на ногах ногти, как когти у медведя. Состриги их, а то нам будет не надеть на него обувь, а она ему нужна, чтобы не скользить. Покажи мне его ладони.

Бранд крутил их так и сяк, проверяя, сгибаются ли они.

– Кожа совсем ороговела, – бормотал он. – Для моряка хорошо, а для фехтовальщика плохо. Дай мне масла, я вотру в ладони.

Пока они хлопотали, Кутред сидел, не обращая внимания на холод, принимая их заботы как должное. Возможно, он привык к этому в прежней жизни, подумал Шеф. Он был капитаном личной дружины короля Нортумбрии, такого положения можно достичь, только драками пробивая себе путь наверх. Должно быть, Кутред участвовал в большем количестве поединков, чем мог запомнить. Кроме следов плетки, под его косматой порослью проступали старинные шрамы от клинка и лезвия. За зиму он, как лошадь, отрастил себе в неотапливаемом сарае собственную густую шерсть. Единственными в отряде ножницами ему стали стричь волосы и бороду.

– Чтобы ничего не лезло в лицо, – пояснил Бранд.

Вслед за штанами он отдал свою замечательную запасную рубаху из крашеной зеленой шерсти. Кутред влез в нее, расслабил штаны, затолкал внутрь рубаху и снова обвязался веревочным поясом. Умытый, подстриженный и приодетый, изменился ли он по сравнению с тем ужасным созданием, которое они спасли, спрашивал себя Шеф.

Нет, он выглядел по-прежнему. Любой разумный человек, встретив Кутреда в лесу или на дороге, отпрыгнул бы в сторону и взобрался на дерево, как если бы повстречался с медведем или стаей волков. Он был так же безумен и так же опасен, как… как Ивар Бескостный или как его отец, Рагнар Волосатая Штанина. Он даже похож на Рагнара, припомнил Шеф. Что-то в осанке, в безумном взгляде.

Бранд стал показывать Кутреду имеющееся в наличии оружие. Небогатый выбор. Кутред глянул на драгоценный меч Карли, фыркнул, без лишних слов согнул его об колено. Смерил взглядом ворчащего от негодования и обиды Карли, выждал, будет ли тот продолжать, и ухмыльнулся, поскольку коренастый дитмаршец умолк. Тесаки он презрительно отшвырнул в сторону. Алебарда Озмода заинтересовала его, и некоторое время он фехтовал ею, одной рукой вращая ее немалый вес, как будто бы она была ивовым прутиком. Но для оружия на одну руку ее балансировка была неправильной. Кутред отложил алебарду, осмотрел инкрустированный серебром топор Бранда.

– Как его имя? – спросил он.

– Rymmugygr, – ответил Бранд, – это значит «боевой тролль».

– А, – сказал Кутред, крутя в руках оружие. – Тролли. Они зимой спускались с гор, заглядывали через ставни, так и зырили на прикованного человека. Это оружие не для меня.

А ты, вождь, – обратился он к Шефу. – У тебя на руках золотые браслеты. Ты должен одолжить мне свой славный меч.

Шеф с сожалением покачал головой. После битвы при Гастингсе его таны настаивали, что король должен носить подобающее ему оружие, и разыскали для него меч прекрасной шведской стали, с золотой рукоятью и выгравированным на клинке именем: «Atlaneat». Он оставил его в Англии, взял только простую матросскую абордажную саблю – катласс. Но и ту оставил, когда пошел в гости на Дротгнингсхолм, взяв с собой лишь копье «Гунгнир». Однако, когда катапультеры освобождали его, Квикка принес саблю, и теперь она находилась на своем месте у Шефа за поясом. Шеф протянул ее Кутреду. Тот посмотрел на катласс с тем же выражением, что и на меч Карли. Это был односторонней заточки тяжелый клинок, слегка изогнутый, сделанный из обычного железа, хотя и с наваренным лично Шефом прочным стальным лезвием. Оружие не для фехтования, а для чистой рубки.

– Удар таким не отразишь, – пробормотал Кутред. – Но для прямого удара хорош. Я возьму его.

Словно его кто-то подтолкнул, Шеф протянул также сделанный Уддом щит, специально обработанную стальную пластину, наклепанную на деревянную основу. Кутред с интересом взглянул на тонкий слой металла, поскреб его странного вида поверхность и попытался надеть щит на руку. Лямки не застегивались на его могучей длани, пока в них не прокрутили дополнительные дырочки. Кутред встал, с обнаженной саблей и пристегнутым щитом. На лице его появилась гримаса, напоминающая оскал голодного волка.

– А теперь, – сказал он, – Вигдьярф.

У ограды лагеря стоял человек в полном вооружении и с коротким жезлом в руке: марешаль пришел вызывать их на площадку для поединка. Шеф встал, закрывая собой Кутреда, кивнул Бранду, чтобы тот разговаривал.

– Вы готовы? – крикнул марешаль.

– Готовы. Давайте повторим условия поединка.

Все слушали, как Бранд и марешаль перечисляют условия: только рубящее оружие, ратоборец на ратоборца, свободный проход через Флаа против передачи всех трэлей в распоряжение победителя. Шеф почувствовал, как по мере перечисления условий нарастает напряжение среди англичан – и мужчин, и женщин.

– Выиграем мы или проиграем, мы им не сдадимся, – высказался Озмод. – Всем держать арбалеты и алебарды наготове. Женщинам взять лошадей под уздцы. Если нашего ратоборца убьют – чего мы не хотим, конечно, – с оглядкой на Кутреда торопливо добавил он, – мы попытаемся пробиться.

Шеф увидел, что Бранд, заслышав недостойные речи Озмода, недовольно повел плечами, но продолжал переговоры. Не знающий английского языка марешаль ничего не заметил. Кутред ухмылялся даже шире, чем всегда. Он был каким-то отстраненным, сидя на пне и никак не пытаясь проявить себя. То ли он увлекся привычным ритуалом подготовки к поединку, то ли предвкушал изумление, которое испытает Вигдьярф.

Марешаль ушел, а Бранд вернулся к маленькому отряду, уже собравшему вещи, навьючившему лошадей и готовому выступить. В последний момент взгляд Кутреда упал на топорик, которым щепали лучину. Подобрав, протянул его Удду.

– Заточи его напильником, – распорядился он.

Отряд прошел по короткой улице, уже опустевшей. На маленькой площади перед храмом толпилось не только все население городка, но еще десятки мужчин, женщин и детей со всех трех долин, пришедшие посмотреть на схватку ратоборцев. Одну улочку оставили свободной, чтобы по ней мог подойти отряд Бранда, но как только он прошел, воины с копьями и щитами перекрыли ее. Озмод оценивающе осмотрелся, стараясь найти слабое место в окружающем их заслоне. Не нашел.

Прямо перед ними, у самой двери храма, стояли одетые в алые плащи Вигдьярф и два его секунданта. Бранд осмотрелся, оглядел Кутреда, кивнул Озмоду и Квикке.

– Ждем, – сказал он, подняв палец, – ждем вызова.