— Куда ты собралась?

— И тебе доброе утро, пап, —закатываю глаза оттого, как он пронзает меня насквозь своим злобным взглядом. — По делу еду. Вчера проект взяли. Нужно кое-какие детали разузнать.

— В пять утра?

— Да, в пять утра, пап. Извини, но у меня нет времени тут болтать. Такси ждет.

— Что с машиной? И... С Глебом...

— Машина в сервисе. Вчера врезалась во внедорожник. А насчет Глеба я даже разговаривать не хочу. Не порть мне настроение, будь добр, в пять утра, — ворчу я, тыча пальцем в наручные часы. Завязываю шнурки кроссовок.

— Ты не пойдешь против моего слова, Арина, — гневно бросает мне в спину. Передергиваю плечами и выхожу из дома, решая не отвечать.

Ну мало ли, чего папа хочет...

Прыгаю в такси и называю адрес. Едем около часа, не меньше. Расплатившись с водителем, я выхожу наружу. Восхищенно оглядываюсь по сторонам, шагая вперед. Классная территория. Не только отель, но и, как я хотела, можно зону отдыха построить.

А еще... У меня мечта когда-то открыть детский дом, заняться благотворительностью. Однажды я встану на ноги, буду самостоятельной девушкой. Вот тогда я обязательно достигну своего. Даже не сомневаюсь.

Люблю я детей...

Сделав пару снимков, рассматриваю их, выбирая самые удачные. Улыбаюсь своим же мыслям. Идеи всплывают в голове одна за другой. Хочется их скорее воплотить в жизнь. Жаль, что отец в меня не верит. Иначе многого мы достигли бы вместе.

Услышав визг шин, я невольно оборачиваюсь. Солнце только выглядывает из-за горизонта, и я абсолютно не думала встретить тут кого-то еще. Тем более такого безумно знакомого человека.

Из салона вчерашнего внедорожника, в который я врезалась, выходит Бестужев. Мысленно подмечаю, что он брюки и рубашку сменил, надел светлые джинсы и черную футболку, облегающую тело. Но вот пиджак все тот же. Белый и дурацкий.

Он приближается ко мне, я же поднимаю фотоаппарат и снимаю его.

— Что ты делаешь? — без приветствия рявкает мужчина.

— Ничего. Решила снять тебя.

— Зачем? — он забирает из моих рук камеру, нажимает на кнопки. И, походу, удаляет свою фотку. — Чтобы ночью смотрела и слюни пускала?

— Чего? — шокированно хлопаю глазами. — Слишком ты высокого о себе мнения. Нафиг ты мне сдался?

— Не сдался? А нафиг ты меня фотографируешь? — оглядывается по сторонам прищуренным взглядом. — Все бабы одинаковые. Не отрицай, что вчера в интернете вбивала мою фамилию и старалась что-то откопать.

Вот же ж... наглец!

Но стоит признать, да, вбивала. Но имя-то не знаю. Что я про него найду? А Глеб вообще промолчал, ничего про него не сказал. Но... Откуда этот мерзавец знает, что я делала вчера? Он что, мысли мои читает?

— Я не все бабы, Бестужев. Не нужно меня с другими путать, — зло бросаю я, так еще и кулаком ему в плечо врезаю.

— Ну да. Когда психа увозят в дурдом, он никогда не говорит, что он псих, — ловит он мою руку и сжимает ее. — Прижми ладонь к груди и почувствуешь, что у тебя внутри творится, Арина, — мое имя произносит он с интонацией. А еще с хрипотцой, от которой каждый волосок на теле дыбом становится.

Черт! А ведь он прав! Пусть я и не думала разглядывать его фотографию ночью, но сейчас, когда он напомнил, я была бы не против. Да только жаль, что он ее удалил. И чувства у меня какие-то странные к нему...

И раздражает, и нравится. Мерзавец!

— Да иди ты черту! Самодовольный кретин! И ты тоже от других не отличаешься! Уж от Глеба тем более.

Лицо мужчины меняется на глазах. На щеках начинают гулять желваки, а губы поджимаются в тонкую линию.

Сжав мою руку до невыносимой боли, Бестужев притягивает меня к себе и впечатывает в каменную грудь, цедя совсем неприятные слова.

На миг в голове пробегает мысль, что мужчина мне прямо сейчас и здесь шею свернет. Уж таким он мне кажется опасным на данный момент. В глазах читается бешенство.

— Никогда не сравнивай меня с ним, мелкая... — он замолкает, я же уже догадываюсь, как он хотел меня обозвать. Какие-то непонятные чувства... Запах его парфюма приятно щекочет нос.

— Работаешь на него. Помогаешь даже подняться ему. Зачем, если ненавидишь? — я смотрю в упор в синие глаза.

Верхняя губа Бестужева дергается в презрительной ухмылке. Он не отпускает меня, и хватка не ослабляется. Наоборот. Прижимает к себе еще плотнее. Если пару минут назад мне казалось, что он хочет меня убить, сейчас же у меня складывается совсем другое впечатление. И очень глупое... Между нами расстояние вздоха. Еще чуть-чуть — и его губы коснутся моих, но Бестужев трясет головой и отстраняется, матерясь себе под нос.

— Никогда не сравнивай меня ни с кем, — повторяет он свои слова, стоя спиной ко мне. — Я не Глеб. И никогда им не стану.

— Но зачем ты тогда с ним? У тебя, в отличие от него, голова на плечах есть. Работать ты и самостоятельно можешь. Почему ты с ним? Какие цели преследуешь?

Понятия не имею, откуда у меня такие мысли. С чего я взяла, что он что-то преследует. Просто интуиция подсказывает, и я интересуюсь, хоть и уверена: он не ответит.

Бестужев оборачивается ко мне лицом и сканирует прищуренным взглядом. Снова подходит вплотную. Запах его горького парфюма вновь начинает кружить голову, а внизу живота становится тепло.

— У тебя слишком длинный язык. Я бы посоветовал, чтобы ты делом занималась. Внимательно изучала каждый документ и стремилась выше. Никогда не бойся озвучивать свои мысли вслух, всегда иди к своей цели. Но категорически не лезь в дела других. Совсем чужих для тебя людей. Не только того самого длинного языка лишиться можешь, так еще и башки.

Указательным пальцем он дотрагивается до моего виска, затем как-то неожиданно заправляет прядь за ухо. Хмыкнув, делает шаг назад.

— А теперь рассказывай, зачем сюда пришла.

Я не свожу с него взгляда. И не отвечаю. Разглядываю его лицо и пытаюсь понять, что в нем такого привлекательного. Почему меня тянет к нему, хоть я и уверена, что он не такой обеспеченный, как Глеб. И нет, меня это совсем не волнует. Не пугает. Пусть он будет нищим. Зато любящим и заботливым. Ценящим свою женщину. Да, он красивый. Я бы сказала, безумно красивый. Прямой подбородок, синие глаза и очерченные скулы. Выразительные губы! И, кстати, эта щетина ему очень идет.

— Эй... — щелкает перед моим лицом пальцами. — В облаках витаешь. Еще и отрицаешь, что не станешь перед сном мои фотографии рассматривать, — подшучивает он, широко улыбаясь. Ну самодовольный кретин, ей-богу.

— Не витаю, — восклицаю я, но тихо так. — Просто задумалась. А ты спустись с неба на землю. Слишком ты высокого о себе мнения, Бестужев. Хотя бы имя свое скажи.

— У Глеба спрашивай, — бросает через плечо, направляясь к своему автомобилю. — Или Наталья перекрыла тебе кислород и весь путь, из-за чего ты не можешь себя пристроить?