– Эй, Корженевский, хочешь помочь мне развязать ботинки? – бросила она, чтобы не оставаться в стороне от событий.

Димка не прореагировал. Через несколько секунд физрук прогнал его с мата и велел девчонкам побыстрее заканчивать переодевание. Наташа сняла куртку, поменяла ботинки на кеды и была готова к уроку. Впрочем, скучать ей не пришлось: девчонки дали Коробковой чьё-то пальто и велели стоять, растянув его на вытянутых руках, пока каждая из них не переоденется в этом «укрытии».

– Что бы вы без меня делали! – сказала Наташа, подчёркивая важность своей роли.

– Да не говори! – бросила ей, не оборачиваясь, одна из одноклассниц.

Несколько девчонок захихикало.

Сколько ни убеждала Коробкова себя и окружающих в том, что она умная и ценная, всё равно иногда не могла избавиться от ощущения, что смотрят на неё как на пустое место...

После физкультуры Наташа, как правило, не задерживалась. Она вообще любила делать всё быстро и чётко, без лишней возни: надевала верхнюю одежду на спортивную форму и отчаливала, ни на кого не глядя, через две минуты после звонка. Однако сегодняшний день был не таким, как все остальные. Коробковой нужно было обязательно с кем-то поговорить. И не просто поговорить! Она чувствовала прямо-таки физическую потребность побеседовать о «Лос Сапатос». Единственным подходящим собеседником Наташа сочла Заеву – свидетельницу того, как зародилось её неожиданное увлечение.

Алёна провозилась со своими шмотками дольше всех: к сожалению для Наташи, потому что пришлось ждать её, и к счастью, потому что к тому времени, как Заева собралась, в спортзале никого уже не осталось и подслушать разговор было некому. Как только девчонки остались наедине, Наташа засыпала Алёну вопросами:

– Помнишь группу, на которую мы наткнулись вчера на музыкальном канале? Знаешь что-нибудь про неё? Давно они выступают? Где можно купить диск?

– Что?! Да откуда ж я знаю-то? – Заева была немало удивлена началом беседы.

Ещё сильнее она удивилась, когда поняла, что все эти вопросы Коробкова задала лишь для того, чтобы поделиться собственными открытиями.

– А я вот узнала, они из Колумбии! Это на северо-западе Южной Америки, между Перу и Венесуэлой! Представляешь, какая даль?! И они играют вместе уже семь лет, выпустили две пластинки! – радостно трещала Коробкова, выходя вместе с Алёной из спортзала. – А знаешь, какие у них имена? Панчо, Чучо, Начо и Лало...

– Ха-ха! Ничего себе клички!

– Ага! Лало – это солист. Ему тридцать три. Как ты думаешь, это не слишком много?

– Для чего? – Алёна усмехнулась.

– Ну... вообще...

– Нет, договаривай! Для чего? Для того, чтобы ты вышла за него замуж?! Ха-ха-ха, Наташка, ну ты даёшь! Ещё вчера говорила, что в артистов влюбляются только дуры, а сегодня сама подсела на эту группу!

Лицо Коробковой мгновенно сделалось непроницаемым.

– Не говори глупостей, Алёна! Если мне нравится музыка какой-то группы, это совершенно не значит, что я собираюсь замуж за её солиста! Я же не какая-то там идиотка! Не собираюсь фанатеть и пускать сопли по этому Лало! Я просто слушаю музыку и наслаждаюсь, как нормальные умные люди, что в этом такого криминального?!

– Да никто не говорит про криминал! Это ты сама себе придумала, будто увлекаться артистами – это что-то позорное. Прикольная группа, я тоже с удовольствием её слушаю... Наташка, а почему бы тебе не вступить в фан-клуб этих «Лос Сапатос»? Наверняка такой...

– Нет уж, спасибо!!! Я не собираюсь вступать ни в какие фан-клубы! Пусть всякие двоечницы пишут этому Лало слезливые письма и рвут милицейские оцепления на концертах!

Алёна пожала плечами:

– Как хочешь. Просто, если тебе нравится обсуждать этих ребят, ты могла бы найти подходящих собеседников, только и всего...

– Да в таких клубах одни сумасшедшие! Это же очевидно!

– Ладно, твоё дело. – Алёна решила сменить тему разговора. – Но какой номер сегодня Корженевский отмочил, это надо! Явился в нашу «раздевалку»!

Лицо Заевой приобрело романтическое выражение.

– Да ну его, этого Димку. Противный же он. Бесит всех, – ответила Коробкова не совсем искренне, зато в тон общественному мнению.

– Скажешь тоже! Он симпатичный! Многим нравится! – Заева удивилась.

– Его же все девчонки терпеть не могут! Как только ни обзывают! – недоумевала Наташа.

Алёна загадочно улыбнулась и промолчала.

«Детский сад!» – подумала Заева про Коробкову.

«Детский сад!» – подумала Коробкова про Заеву.

Вечером того же дня Наташа совершила потрясающий по своей неразумности поступок – досидела до двух часов ночи. С самого утра она жила ожиданием новой встречи с «Лос Сапатос» и, добравшись до Интернета, оторвалась на полную катушку. Нарыла кучу информации о группе, скачала оба альбома, отыскала видеоархив с несколькими клипами и множеством концертных записей. А потом смотрела, смотрела, смотрела их до умопомрачения...

Лало Редондо был самым красивым и артистичным из парней, которых Наташа когда-либо видела. Всё, что делал, он делал восхитительно: пел, танцевал, обнимал микрофонную стойку, бросал многозначительные взгляды на зрительниц, прыгал, как мячик, по сцене, кривлялся, кокетничал... Раньше Коробкова думала, что кокетство не идёт мужчинам, но этот певец мог позволить себе всё. Каждая его поза, каждый жест, каждый взгляд казались Коробковой произведением искусства. Редондо качался на сцене, строил рожи, прыгал на одной ножке, бессмысленно размахивал руками, в шутку толкал своих товарищей по группе... Будь это кто угодно другой, Наташа бы сказала, что он пьян или сумасшедший, и с отвращением отвернулась бы. Но трогательные круглые щёчки с лёгкой небритостью, пушистая, необычно светлая для латиноса чёлка и пронизывающий, грустный и немного безумный взгляд голубых глаз заставляли прощать артисту всё на свете. Даже то, что в жизни он, возможно, совсем не такой, и Наташа никогда его не увидит.

Особенно зацепила Коробкову одна игривая песенка, исполненная «Сапатосами» на концерте в каком-то клубе. Взгляд Редондо на этом видео был особенно чарующим, а мотив особенно завораживающим. Наташа, словно загипнотизированная, сидела перед компьютером, извиваясь в такт музыке и каждые две с половиной минуты нажимая на левую кнопку мыши, чтобы снова запустить видеоролик. «Сьемпре ке те прегунто... ке комо куандо и донде... ту сьемпре ме респондес... кисас кисас кисас! – самозабвенно подпевала Коробкова. – Эстас пердиендо эль тьемпо... пэнсандо пэнсандо... пор ло ке мас ту кьерас... аста куандо аста куандо». О чём поётся в песне, она, разумеется, понятия не имела.

Оторвавшись от экрана в третьем часу ночи, Наташа без сил упала на кровать и отключилась. До рассвета она ворочалась в полубреду, шепча время от времени «Лало... Лало...». Лишь к рассвету уснула нормально. Нормально – это если не считать того, что снились Коробковой «Лос Сапатос».