Искатель Лодок указал на север.

– Этот путь ведёт к озеру. Встанем там.

Они двинулись в путь.

Нигде вокруг не было видно ни одной вершины, базальтовые тропы извивались и поворачивали, то тут, то там перемежаясь углублениями или выступами. Самар Дэв быстро осознала, как просто было бы заблудиться в этих диких землях. Дорога впереди разделилась; у самой развилки Искатель Лодок взобрался на восточный край, некоторое время вглядывался вниз, затем выбрал правый путь.

Следя за его передвижениями, Самар Дэв заглянула за край и увидела, что искал анибар. Извилистая линия из небольших булыжников лежала на каменном выступе чуть ниже тропы. Камни складывались в фигуру, похожую на змею, голова которой состояла из клинообразных плоских камушков, последние же звенья хвоста были чуть больше ногтя её большого пальца. Камни покрывал местный лишайник, что указывало на почтенный возраст дорожного указателя. Ничто в очертаниях каменного знака не указывало на верное направление, хотя голова змеи была повёрнута в ту сторону, куда они шли.

– Искатель Лодок, – окликнула она, – как ты читаешь эти змеиные камни?

Он обернулся к ней:

– Змея далека от сердца. Черепаха – путь сердца.

– Ладно, а почему они не на возвышенности, чтоб их не приходилось искать?

– Когда на юге собрана спорынья, мы нагружены. Ни черепаха, ни змея не должны потерять форму или остроту. Мы идём этими каменными тропами. Нагруженные.

– Куда вы относите урожай?

– В свои лагеря на равнинах. Каждый род. Мы собираем урожай. Весь вместе. И делим его, так что у каждого рода достаточно зерна. Рекам, озёрам и их берегам доверять нельзя. Порой урожай хорош. Порой урожай слаб. Как вода прибывает и убывает. Это не то же самое. Плоскогорье желает стать равниной, так везде в мире, но этому не быть, и потому вода поднимается и вода падает. Мы не склоняемся перед несправедливостью, иначе мы сами утратим честность, а тогда нож найдёт на нож.

– Старые правила борьбы с голодом, – согласно кивнула Самар.

– Правила замёрзших времён.

Карса Орлонг взглянул на Самар Дэв:

– Что ещё за замёрзшее время, ведьма?

– Прошлое, теблор.

Она увидела, как он задумчиво прищурился, затем вздохнул и произнёс:

– Тогда ненайденное время – это будущее, а значит нынче – текущее время…

– Да! – воскликнул Искатель Лодок. – Ты произнёс величайшую тайну жизни!

Самар Дэв вскочила в седло – на этом перешейке можно было ехать верхом, пусть и осторожно. Она увидела, что Карса Орлонг последовал её примеру. Странное спокойствие переполняло Самар. И это спокойствие, как она осознала, породили слова Искателя Лодок. «Величайшая тайна жизни». Это текущее время ещё не замёрзло, и лишь теперь откроется ненайденное.

– Искатель Лодок, Железный Пророк пришёл к вам очень давно – в замёрзшее время, – но он говорил с тобой о ненайденном времени.

– Да, ведьма, ты понимаешь. Сакув Арес говорит одним языком, но в нём есть все и каждый. Он – Железный Пророк. Король.

– Ваш король, Искатель Лодок?

– Нет. Мы его тени.

– Потому что вы существуете лишь в текущем времени.

Человек обернулся и отвесил почтительный поклон, тронувший что-то в душе Самар Дэв.

– Твоя мудрость – честь для нас, ведьма, – сказал он.

– Где же, – спросила она, – королевство Сакува Ареса?

Глаза мужчины внезапно наполнились слезами.

– Ответ, что мы всё ещё ищем. Оно потеряно…

– В ненайденном времени.

– Да.

– Сакув Арес был мезланом.

– Да.

Самар Дэв было открыла рот, чтоб задать ещё один вопрос, но поняла, что в этом нет необходимости. Она уже знала ответ. Вместо этого, она спросила:

– Скажи, Искатель Лодок, есть ли мост между замёрзшим временем и текущим временем?

Он улыбнулся грустно и печально:

– Он есть.

– Но вы не можете его пересечь.

– Не можем.

– Поскольку он пылает.

– Да, ведьма, мост пылает.

Король Сакув Арес и ненайденное королевство…

Каменные выступы ниспадали в бушующую пену прибоя подобно гигантским ступеням. Яростный ветер швырял волны северного моря до самого горизонта, где небо тонуло в штормовых облаках цвета чернёной брони. За их спинами по западному краю побережья высился изломанный лес, ветви сосен, елей и кедров причудливо изгибались под напором ветра.

Дрожа, Таралак Вид подтянул шкуры поближе и повернулся к бушующему морю спиной.

– Теперь пойдём на запад, – он повысил голос, чтобы перекричать ветер. – Вдоль побережья, пока береговая линия не свернёт на север. Тогда направимся вглубь, прямо на запад, в страну озёр и камней. Будет непросто, там нелегко найти дичь, но можно будет ловить рыбу. Хуже то, что там полно кровожадных дикарей, слишком трусливых, чтобы нападать днём. Только ночью. К этому нужно быть готовыми. Мы принесём кровопролитие.

Икарий ничего не ответил. Его нечеловеческий взгляд всё ещё был прикован к приближающемуся шторму.

Таралак нахмурился и вернулся к ограждённому скалами лагерю, где присел с благословенной подветренной стороны, протянув покрасневшие от холода руки к горящему топляку. От легендарного, прославленного хладнокровия ягга осталось всего ничего. Суров и мрачен, так-то. Икарий, переделанный руками Таралака Вида, хоть он всего лишь следовал точным инструкциям, что ему выдали Безымянные. Лезвие потускнело. Тебе его и полировать, грал.

Но точильные камни бесчувственны и безразличны к лезвию и руке, что его держит. Для преисполненного страстью воина подобная беспристрастность была труднодостижима, и равно сложно было её сохранить. Теперь он ощущал всю тяжесть, и груз лишь возрастал, поэтому он знал, что однажды позавидует милосердной смерти, доставшейся Маппо Коротышке.

До сих пор они хорошо справлялись. Икарий был неутомим. Достаточно было указать направление. Таралак же, несмотря на выносливость и мастерство, был истощён. Я не трелль, а это не просто путешествие. Уже нет, и никогда больше не станет таким для Икария.

Как, похоже, и для Таралака Вида.

Он поднял голову, услышав, как кто-то карабкается. К нему спускался Икарий.

– Дикари, о которых ты говорил, – спросил ягг без вступления, – с чего им нападать на нас?

– Их заброшенный лес полон священных мест, Икарий.

– Тогда нужно просто обойти их стороной.

– Эти места не так просто опознать. Полоса булыжников на уступе, почти скрытая мхом и лишайником. Или обломок рога в кроне деревьев, так заросший, что он почти невидим. Или жила кварцита, мерцающая вкраплениями золота. Или зелёный алмаз – места его добычи выглядят как бледные полосы на вертикальных скалах, откуда огнём и холодной водой добывают зелёные камни. Везёт, если это что-то большее, чем отпечаток медвежьей лапы на камне, оставленный бедной тварью грядущим бесчисленным поколениям. Всё это священно. Непостижимо, что творится в головах этих дикарей.