Еще миг, и в руке Локвуда сверкнула рапира, а сам он бросился вниз. Черными птицами взмахнули длинные полы его пальто.

Но пожарная дверь уже с грохотом захлопнулась, отрезав нас от проникавшего снизу света. Рапира Локвуда царапнула по металлу.

Стоя в темноте, мы услышали, как на противоположной стороне двери заворачиваются болты, а затем донесся негромкий смех.

— Мистер Эванс, — сказал Локвуд. — Откройте дверь. Немедленно.

В ответ прозвучал приглушенный, но отчетливо слышимый голос.

— Вы должны были уйти, когда у вас еще была такая возможность! А теперь ищите наверху, сколько вам будет угодно. Чувствуйте себя, как дома! А в полночь вас самих найдет призрак. Я же приду утром, чтобы прибрать то, что от вас останется.

Затем послышались удаляющиеся шаги — тук, тук, тук бархатными домашними туфлями по деревянным ступенькам.

— Прелестно, — сказал голос из моего рюкзака. — Дали себя одурачить какому-то старому пню на пенсии. Великолепно. Потрясающая команда.

На этот раз я не приказала черепу заткнуться. Как ни крути, он был прав.

Теперь погодите. Наверное, прежде чем продолжить рассказ о том, что случилось дальше, мне стоит остановиться и объяснить, кто я, собственно, такая. Меня зовут Люси Карлайл. Я зарабатываю на жизнь тем, что уничтожаю призраки беспокойных, вернувшихся с Другой стороны, мертвецов. Я могу кинуть соляную бомбу на пятнадцать метров, причем даже без разбега. Я способна держать оборону сразу против троих Спектров с одной лишь, да и то сломанной, рапирой (это однажды случилось со мной на Беркли Сквер). Я умею ловко обращаться с ломиками-фомками, магниевыми вспышками, цепями и свечами. Могу в одиночку заходить в зараженные призраками помещения. Я могу не только видеть Гостей, но и слышать их голоса. Мой рост слегка не дотягивает до ста шестидесяти пяти сантиметров, мои волосы напоминают цветом гроб из орехового дерева, а на ногах я ношу непроницаемые для эктоплазмы тяжелые рабочие башмаки тридцать восьмого размера.

Ну вот, можно считать, что теперь мы с вами познакомились.

Вернемся в Уайтчепел. Итак, я стояла вместе с Локвудом и Джорджем на лестничной площадке второго этажа семейного пансиона «Лавандовый домик». Почему-то вдруг стало очень холодно. А еще я понемногу начала слышать.

— Не думаю, что каким-то способом можно сломать эту чертову дверь, — сказал Джордж.

— Безнадега… — произнес Локвуд тем отстраненным, безразличным тоном, какой появляется у него, когда он начинает смотреть. Зрение, Слух и Осязание — вот три основных разновидности парапсихологического Дара. У Локвуда было самое острое зрение из нас троих. У меня — самый лучший Слух и Осязание. Джордж… Ну, можно сказать, что он универсал. А можно сказать, что он обладает всеми тремя Дарами, только они у него очень средненькие по силе.

Я приложила свой палец к оказавшемуся рядом со мной выключателю на стене, но щелкнуть им не спешила. Темнота обостряет парапсихологическое восприятие. Страх обостряет его до предела.

Мы слушали. Мы смотрели.

— Пока ничего не вижу, — сказал, наконец, Локвуд. — А что у тебя, Люси?

— Голоса. Шепчущие голоса.

Они напоминали мне шум толпы — настойчиво, наперебой пытались что-то втолковать мне, но я не могла разобрать ни слова, настолько слабыми были эти голоса.

— А что говорит твой приятель в банке?

— Никакой он мне не приятель, — фыркнула я и спросила, ткнув кулаком в рюкзак. — Эй, череп! Ты где?

— Здесь призраки, я чувствую их. Много, очень много призраков. Ну, теперь-то ты согласна с тем, что нужно было пришить того старикашку, когда была такая возможность? Вот послушалась бы ты меня тогда, не попали бы все вы в эту переделку, правильно?

— Ни в какой мы пока не переделке! — огрызнулась я. — И, между прочим, не можем мы вот так взять и прирезать подозреваемого. Я уже объясняла тебе это, сколько можно? Ведь мы даже не были уверены тогда, внизу, что они виновны!

Локвуд многозначительно прокашлялся. Да, это правда, я иногда забываю о том, что остальные не слышат слова черепа, и потому до них доходит только одна — моя — половина разговора.

— Простите, — сказала я. — Просто он достает меня, как всегда. Но утверждает при этом, что здесь полно призраков.

В темноте на долю секунды вспыхнул светящийся дисплей градусника Джорджа.

— Последние данные о температуре, — сказал Джордж. — Она понижается. Упала на пять градусов по сравнению с тем, что было у подножия лестницы.

— Ну, да. Эта пожарная дверь служит барьером, — узкий, как карандаш, луч света из фонарика Локвуда стрельнул вниз, лизнул серую рубчатую поверхность двери. — Вон, смотрите, они обшили ее железными полосами. Это позволяет нашей милой парочке чувствовать себя совершенно спокойно на своем первом этаже. Но те, кому не повезло снять у них комнату наверху, становятся жертвой того, кто прячется там в темноте…

Он сделал луч фонарика шире, и медленно провел им по всем сторонам вокруг нас. Мы стояли прямо у тесной лестничной площадки, довольно чистой, с дешевыми красными занавесками и старым кремовым ковром. В полумраке тускло светилось несколько пронумерованных фанерных дверей. На уродливом столике рядом со следующим лестничным пролетом лежала стопка потрепанных журналов с загнутыми на уголках страницами. От ковра поднимались бледные, тонкие завитки зеленоватого тумана, они медленно огибали наши лодыжки. Фонарик замигал — это стремительно разряжалась его батарейка (совершенно свежая!). Так он вскоре и вовсе погаснет. Внутри каждого из нас нарастало напряжение, каждого начинал охватывать страх. Мы чувствовали, что приближается нечто ужасное, и оно уже совсем близко.

Локвуд подтянул свои перчатки. Его лицо блестело, глаза ярко светились. Он, как всегда, буквально расцвел с приближением опасности.

— Так, — негромко сказал Локвуд. — Теперь слушайте меня. Сохраняем спокойствие, быстро все здесь осматриваем, потом решаем, как нам лучше взяться за Эванса. Джордж, сооруди здесь железный круг. Люси, узнай, что еще может нам сообщить твой череп. А я тем временем проверю ближнюю к нам комнату.

С этими словами он поднял вверх свою рапиру, толкнул дверь и исчез внутри комнаты, только мелькнуло за спиной его длинное пальто.

Мы принялись за работу. Джордж вытащил свой фонарь, включил на низкую мощность, и в его тусклом свете принялся выкладывать в центре ковра большой круг из железных цепей. Я открыла свой рюкзак, и — не без труда, признаюсь — вытащила из него большую, слабо светящуюся стеклянную банку. Горлышко банки закрывала сложная по конструкции пластиковая крышка-печать, а внутри банки, в зеленоватой светящейся жидкости плавало ухмыляющееся лицо. Я бы не назвала эту ухмылку забавной, скорее так мог бы ухмыляться сквозь прутья тюремной решетки приговоренный к пожизненному заключению злодей. Лицо внутри банки принадлежало призраку — то ли Фантазму, то ли Спектру, привязанному к помещенному внутри банки черепу, который служил Источником для этого Гостя. Призрак был существом противным, ехидным, занудным, с сомнительной репутацией, и при этом мы даже не знали его имени.