— Я могу сама позаботиться о себе, Тони. Я хоть и калека, но не беспомощное существо.

— Ты не калека! — Он с силой ударил яйцо, оно разбилось, и скорлупа попала в миску.

— Хорошо, с физическими недостатками.

— Тоже нет! — взорвался он и, чертыхаясь, вылил содержимое миски в раковину.

Она достала пластиковую бутылку с апельсиновым соком из холодильника и пошла к столу, он чуть не вздрогнул при виде ее неуклюжей походки. Авария произошла полгода назад, а он все не мог привыкнуть: неужели это Сузи, которая всегда носилась, как ветер, обожала скакать на лошади…

— Ты не с физическими недостатками, — повторил он уже спокойно. — Врач сказал, что после физиотерапии ты станешь как новенькая.

— Почти как новенькая, — поправила его Сузи. — Я прохожу физиотерапию четыре месяца, а до сих пор передвигаюсь, как Квазимодо.

— И будешь проходить еще четыре месяца, если понадобится.

— Я устала. — Она закапризничала, как четырехлетняя девочка.

— Терпи! — Тони взял еще одно яйцо из холодильника и разбил его в миску. — Держись, даже если ты будешь брыкаться и кусаться, я потащу тебя на процедуры. Но и ты не сдавайся!

— Но это моя нога!

Она резко поставила бутылку с соком на стол и пристально посмотрела на брата. Глаза ее, такие же зеленые, как у Тони, блестели от возмущения. Но он радовался любой вспышке гнева — это было лучше, нежели равнодушие, с которым она последние полгода принимала почти все.

— Ты права, — попытался он успокоить ее, — но, черт возьми, я не позволю тебе сдаться.

Они смотрели друг другу в глаза: она — со злостью, он — с решимостью. Сузи первая отвела взгляд.

— Мне же больно, — захныкала она, словно ожидая, что Тони возьмет ее на руки, как маленькую, и пообещает, что сейчас все пройдет.

— Знаю, но это ведь не навсегда.

— Похоже, что навсегда. — Она вздохнула и равнодушно пожала плечами. — Я буду продолжать, — покорно согласилась она, скорее желая угодить ему, чем веря в силу лечения.

— Хорошо. — Тони обрадовался, что сестра наконец-то согласилась. Он стал взбивать яйца, через несколько минут они сели завтракать.

Обычно Тони уходил из дома на рассвете, но сегодня он задержался, чтобы встретить Клэр Хилз. Это могла сделать и Сузи, но Тони решил, что должен сам встретить новую домработницу. В конце концов, он же нанимал ее, а не кто-нибудь другой!

— Не понимаю, почему мы не можем справиться сами, пока нет Нэнси, — прервала его мысли Сузи.

— Потому что у меня нет времени убираться, а ты не можешь выполнять тяжелую работу.

— Я могу убираться, — возразила она, — я не… — покраснев, она замолчала.

— Не калека? — закончил Тони за нее, приподняв брови.

— Я могу убираться, — упрямо повторила она, не замечая его насмешливого взгляда.

— А как насчет готовки? — Он поднял на вилку обугленный кусочек бекона и стал сосредоточенно рассматривать его.

— Ты тоже не умеешь готовить, — попробовала защищаться Сузи, водя вилкой по пережаренной яичнице.

— А Клэр Хилз умеет, по крайней мере, говорит, что умеет.

Сузи задумалась.

— Значит, ты нанял ее не в качестве сиделки?

— Я нанял ее, чтобы мы не умерли с голоду. — Он встал из-за стола и убрал тарелки с почти не тронутой едой. — Она пробудет только неделю. Если не сможет готовить или будет соваться не в свои дела, мы обойдемся без нее. Как насчет сливочной помадки на завтрак? — И он полез в холодильник, чтобы найти что-нибудь вместо неудавшегося завтрака.

Через два дня после разговора с Тони Олдусом Клэр почти убедила себя в том, что настаивала на работе только потому, что хотела обосноваться в сельской местности.

Однако то, что она видела сейчас перед собой, трудно было назвать сельской местностью. Кругом, насколько хватало глаз, простиралась голая земля, прорезанная длинной лентой дороги. На севере и западе до самого неба возвышались горы.

Увидев указатель с надписью «Керли-лайн», Клэр свернула на дорогу, покрытую гравием. Она обогнула склон холма и оказалась среди построек, превосходящих по размерам здания в городках, которые она проезжала.

Остановив машину у обшитого вагонкой дома, она заглушила мотор и залюбовалась открывшимся перед ней видом. Дом был выкрашен белой и темно-синей красками — простые чистые цвета прекрасно сочетались с желто-коричневыми холмами, начинавшимися сразу за домом. Узкие клумбы обрамляли широкое крыльцо и короткую аллею перед ним.

Небольшая лужайка, покрытая свежей весенней травой, — после унылого, бесцветного ландшафта она казалась особенно яркой и даже резала глаза — располагалась перед домом. Низкая ограда из штакетника отделяла лужайку от остальной территории с низкорослым кустарником.

Все дышало обустроенностью хорошо налаженного хозяйства. Провести лето в этом чудесном местечке — одно удовольствие.

Клэр не выходила из машины, вспотевшие ладони лежали на рулевом колесе. На крыльце показалась высокая фигура. Она не могла ошибиться — это был Тони Олдус.

Вот единственная, истинная причина ее приезда сюда! Теперь не было смысла притворяться — не работа за городом привлекала ее, а этот крепкий, ладно скроенный парень.

С чувством, что это судьба, Клэр открыла дверцу машины.

Тони почти убедил себя, что просто вообразил, как она хороша, что волосы у нее вовсе не золотистые, а ноги не такие уж и длинные. Вот увидит ее еще раз и удивится, что он мог найти в ней такого необыкновенного.

Но когда претендентка на место домработницы вышла из ярко-синей малолитражки, он увидел, что ноги у нее еще длинней, чем он думал, а волосы в ярком солнечном свете отливали настоящим золотом.

Джинсы неожиданно стали тесны ему.

Неделя, напомнил он себе, только неделя. Неделю можно как-то контролировать себя. Она повернулась, чтобы закрыть машину, он не мог оторвать взгляда от стройных бедер, обтянутых светлой джинсовой тканью, повторяющей прелестные изгибы ее тела.

Тони подавил стон, кровь застучала в висках. Она находится здесь всего пять минут, а он готов взорваться. Неделя в таком состоянии — и он станет инвалидом!

У Клэр перехватило дыхание, когда Тони сошел с крыльца и пошел ей навстречу. Она уже успела уверить себя в том, что он не такой большой, как она помнила, и не такой красивый. Но, судя по слабости в коленях, ошиблась: он был такой же большой и такой же привлекательный, как при первой их встрече.

Он словно сошел с рекламы сигарет: джинсы, клетчатая рубашка, черные видавшие виды сапоги. На солнце темные волосы и густые усы, закрывавшие верхнюю губу, отливали медью. Он шел к ней уверенной походкой человека, живущего в согласии с самим собой и миром.