Сергей Николаевич Мясоедов родился в Вильне, бывшей литовской столице, 5 июля 1865 года. Его отец Николай Мясоедов — помещик, владелец имения в Смоленской губернии. Не будучи состоятельными, родители Сергея Николаевича обладали неплохими связями: многочисленные родственники и друзья Мясоедовых занимали видные позиции в петербургском обществе и во власти. Сам Николай Мясоедов был тоже человек недюжинный и несколько раз избирался предводителем смоленского дворянства. И все же материальная недостаточность семьи обрекла Сергея с ранних лет на военную службу: для детей помещиков обучение в государственных военных заведениях было практически бесплатным, кроме того, жалованье, которое полагалось им по выпуску, вполне позволяло содержать себя.

Итак, Сергей поступил в Московский кадетский корпус (дававший общее среднее образование), а потом перешел в престижное Александровское пехотное училище, где прослушал дополнительный двухлетний курс военного искусства и наук. Весной 1885 года, за несколько месяцев до своего двадцатилетия, он был зачислен в чине подпоручика в 105-й Оренбургский пехотный полк. За вычетом двух лег адъютантства при командире 17-го армейского корпуса (1888 и 1891 годы), Сергей Николаевич все время своей военной службы провел в Оренбурге, в пехотных войсках, где, очевидно, пользовался всеобщей любовью и уважением3.

Молодым человеком Мясоедов производил приятное впечатление. Он был любезен, остроумен и имел способности к иностранным языкам, особенно отличился в немецком, на котором свободно говорил, читал и писал. Кроме того, природа наградила его высоким ростом, красивой и представительной внешностью, большой физической силой. Вспоминали, как Мясоедов демонстрировал свою мощь, ломая пальцами медные монеты4. Впрочем, у него было два физических изъяна — склонность к тучности (ставшая с годами заметнее) и очень слабое зрение (из-за которого армейское начальство разрешило ему носить очки).

Осенью 1892 года Мясоедов перешел на новую службу. Уволившись из армии, он поступил в Отдельный корпус жандармов, военизированное полицейское формирование, находившееся в подчинении Министерства внутренних дел5. Институт жандармов был создан в правление Николая I. К концу XIX века жандармский корпус, в рядах которого числилось чуть менее тысячи офицеров и немногим более ста тысяч рядовых, был единственным действительно общеимперским полицейским учреждением в России. Жандармские администрации работали во всех без исключения областях, в большинстве крупных городов и в ключевых крепостях. Особые жандармские отряды патрулировали улицы Петербурга, Москвы и Варшавы; специальные подразделения жандармов были приписаны к каждой железнодорожной ветке. Помимо этого, из жандармских офицеров составлялись городские охранные отделения — органы тайной политической полиции, в просторечии именовавшейся охранкой6. Вполне очевидно, что главной целью этого военного корпуса — при том, что на жандармов было возложено множество дополнительных обязанностей, в том числе проверка паспортов и обеспечение общественного порядка во время ярмарок, военных парадов и народных гуляний, — было выявление и расследование политических преступлений.

Переход Мясоедова в Отдельный корпус жандармов прошел, судя по всему, гладко. Несмотря на существенные различия между жандармами и армией в отношении внутреннего устройства и организационной культуры, все офицеры Отдельного корпуса, подобно Мясоедову, имели опыт службы в регулярных войсках. По закону жандармским офицером можно было стать, только отслужив три года в армии7. Жандармы, конечно, имели свою особую форму, однако их знаки отличия полностью совпадали с теми, что носила армейская кавалерия. Собственно, в случае войны эти корпуса переходили под управление армейских властей. Да и в мирное время жандармы официально числились в списках армейского резерва.

Вначале Мясоедов получил назначение в жандармское управление Олонецкой губернии, к северо-востоку от Петербурга, по соседству с Финляндией. Менее чем через год последовал перевод в Минск, четыре месяца спустя Мясоедов получил новое назначение, на этот раз в Вержболово, городок в Сувалкской губернии на границе с Восточной Пруссией. 17 января 1894 года Сергей Николаевич Мясоедов вступил в должность помощника начальника железнодорожного жандармского управления, официально именовавшегося Вержболовским жандармским отделением Санкт-Петербургско-Варшавской железной дороги8. Следующие шестнадцать лет Мясоедову было суждено провести в Вержболово, называвшемся по-немецки Wirballen, а по-литовски Virbalis.

Путешественники, попадавшие в Вержболово, находили его крайне непривлекательной дырой. По отзыву одного англичанина, запоминалась тут главным образом «сплошная грязь, да мотающиеся на ветру высокие деревья»9. Узкая речонка, через которую перекинут грубый деревянный мост, и несколько рядов колючей проволоки обозначали здесь российскую границу и отделяли Российскую империю от Германской. В городишке не было достойной упоминания промышленности, а местные лавки удовлетворяли лишь потребности окрестного сельского населения. Пожалуй, единственным, чем могло гордиться Вержболово (до того, как оно вошло в историю делом об измене Мясоедова), было то обстоятельство, что в соседней деревушке Кибаргы в семье железнодорожного служащего родился великий русский пейзажист Исаак Левитан (1860–1900).

В должности помощника полковника Шпейера, главы вержболовских жандармов, Мясоедов нес ответственность за безопасность соответствующего участка Варшавско-Петербургской железной дороги. Ему также предписывалось оказывать содействие пограничникам и таможне в их бесконечной и безнадежной борьбе с контрабандистами10. С особой бдительностью следовало препятствовать ввозу из-за границы подрывной пропагандистской литературы и оружия. По большей же части его служебное время было занято деятельностью куда более рутинной и приземленной — регистрацией проезжающих и проверкой паспортов. В его обязанности входила проверка паспортов всех путешественников, желавших покинуть Россию через пограничный переход Вержболово. После того как в мае 1901 года Мясоедов был повышен до начальника вержболовских жандармов, он получил право своей властью выдавать российским подданным пропуска для краткосрочного пребывания за границей.

На первый взгляд может показаться, что это тоскливое захолустье было совсем неподходящим местом для такого светского и, вероятно, амбициозного человека, как Мясоедов. Однако свежеиспеченный жандармский поручик отнюдь не выражал недовольства своим назначением — он быстро устроил себе вполне приятную жизнь, заведя многочисленные знакомства как в Вержболово, так и по другую сторону границы, в прусском местечке Эйдткунен, а также в Сувалкской губернии (входившей в состав бывшего Царства Польского), в Ковно, Курляндии и Вильне. Своими связями в обществе Мясоедов во многом был обязан умению обращаться с винтовкой и дробовиком. Страстный охотник, он был желанным гостем на многочисленных охотах, которые устраивали местные землевладельцы. Именно любовь к охоте сблизила его с Тильманами, семейством состоятельных русско-немецких промышленников, владевших фабриками по обе стороны границы, в сферу интересов которых входили сталь, медь, железо, цинк и промышленное оборудование. Охотничья страсть свела Мясоедова также с агрономом Эдвардом Фуксом и импортером Эдуардом Валентини. Оба были прусскими подданными, уже много лег жившими в России. И, наконец, именно это увлечение способствовало браку Мясоедова.