Трое мальчишек всю дорогу залезали коленками на свои кресла, высовывая головы, и, посмотрев на Марину, с шумом плюхались задами на сидения, оживленно пересказывая друзьям свои впечатления о девушке. Один из них, самый маленький, как показалось Марине, и с самыми озорными черными глазками, выглядывал чаще других и, не выдержав, спросил, как ее зовут и сколько ей лет. И ответил, в свою очередь, не обращая внимания на смех соседей, что его зовут Иса, что ему десять, и что с ним в автобусе его сестра Зухра. И что у него есть еще одна сестра, которая осталась в Чечне.

У Марины были с собой фотооткрытки с видами местного заповедника. Она дала их посмотреть Исе, а Иса отдал их сестре, которой они очень понравились. Марина попросила Зухру принять открытки в подарок. Зухра засмущалась, но подарок взяла и поблагодарила.

Короткое общение с Исой и его сестрой успокоило Марину, не придумавшую пока, как себя вести с молчавшими бородачами; она устроилась поудобнее и стала смотреть, где они едут.

Автобус бодро гудел в сторону Камызяка. Этой трассой в детстве девушку возили в летние лагеря.

Район детских лагерей, куда она ездила, располагался вдоль реки Кизань за селом Яксатово, в нескольких километрах вниз по реке. В том районе было не меньше пяти лагерей. Первый раз в лагерь она ездила в последний год советской власти, и запомнила, что они носили имена героев-пионеров, а самый дальний и новый из них, с собственным большим открытым бассейном, – космонавта Юрия Гагарина. Как она слышала, теперь на Кизани один этот лагерь и функционировал. Еще два лагеря стояли законсервированными, а самые ближние к городу поломали, и на их месте построили базу отдыха, куда направлялся автобус. И получалось, что Марина едет в старые знакомые места, где старый лагерь преобразился в современное место отдыха, словно отвечая ее преображению из ребенка в современную молодую женщину.

Марина сосчитала, сколько лет здесь не была, – у нее получилось семь лет. За это время вдоль пригородной трассы выросли новые незнакомые строения, а села, раньше четко разделявшиеся между собой, соединились в пригороды. Несмотря на изменения, все-таки она узнала Карагали, Яксатово и поворот дороги вслед повороту реки. За поворотом начинались степи с мелиоративными канавами – слева от дороги – и прибрежные рощицы из редких ив, тутовника и тополей, полузатапливаемых в паводок, – справа.

Почти сразу за поворотом, переехав канаву и небольшое поле, автобус свернул к реке и подъехал к огороженной забором территории базы.

Рощицы вдоль реки, которые запомнила Марина, начинались теперь отсюда. По первой из них, облагороженной посаженными вдоль подъездной дороги туей и молодыми тополями, минуя круглый «пятачок», который в памяти Марины связался с клумбой на въезде в бывший когда-то здесь лагерь, автобус подъехал к трехэтажному кирпичному зданию, выкрашенному в насыщенный синий цвет, и остановился в его тени.

Автобус встречали женщина-администратор, мужчина в сером костюме и три милиционера с короткими автоматами, служебная машина которых стояла у подъезда. Башир и Керим по очереди обнялись с мужчиной и стали о чем-то договариваться с милиционерами. Их разговор затянулся. Башир недовольно взмахивал рукой и качал головой.

Дети в автобусе зашумели, прильнули к окнам, забегали по салону. Дожидавшаяся вместе с Мариной администратор сказала, что для них накрыт завтрак. Марина покраснела, почувствовав себя старшей, и подошла к мужчинам.

– Башир, можно кормить детей? – спросила девушка, превозмогая несвойственную ей робость.

Бородач повернул к ней голову, посмотрел прямо в глаза, осторожно кивнул и приказал Кериму идти с ними.

Марина пошла к автобусу. Сердце у нее колотилось, она мысленно заклинала ребят послушаться и пойти за ней.

Ребята ее послушались и пошли.

Пока дети кушали, Марина их еще раз сосчитала. Тринадцать мальчиков и шесть девочек. Мальчишки обычные, озорные, в брюках, шортах, футболках. У двоих – Аки и Тагира – усы, но лица нежные, им не больше четырнадцати. Два мальчика были младше Исы, лет восьми.

Маленьких девочек не было. Все девочки в платьях и, кроме одной – Нафисы – в платках, а у трех, вроде бы старших, платья чуть не до пят. Нафиса назвала Марине, как девочек зовут и сколько кому лет. Нафиса оказалась самой старшей. Ей уже исполнилось четырнадцать, а Зухре и двум другим девочкам в длинных платьях, на которых подумала Марина, что они старшие, еще нет. У двух девочек были косы, у остальных волосы были пострижены, короче всех – у Нафисы.

Мальчики и девочки расселись за разными столами. Марине с мужчинами, как она уже поняла со слов Керима, тоже придется сидеть порознь.

Помещение, где им предстояло питаться в течение трех недель, называлось здесь рестораном и – тяжеловесной полированной мебелью, дорогой посудой, приглушенным светом, фотопейзажами на стенах и ценами – отвечало своему названию. Просмотрев меню, Марина порадовалась, что вычет за питание из ее зарплаты не предусмотрен, а то получать денег за работу ей бы не пришлось.

Наскоро перекусив, Марина успела пообщаться с любопытствующими женщинами – официанткой и администратором. Она рассказала им про себя и то немногое, что ей рассказали самой и о чем по возможности просили не распространяться: приехали дети погибших чеченских милиционеров, которых пригласила отдохнуть и опекает местная власть. Женщины, в свою очередь, рассказали, что на первом этаже у них ресторан, служебные помещения, бассейн и тренажерный зал, на втором и третьем – гостиничные номера. Что Марина и чеченцы будут жить на втором этаже, что на их этаже других постояльцев не будет, что двери с лестницы на их этаж будут закрываться на замок, и что вежливый мужчина в костюме тоже предупредил женщин не говорить посторонним ничего лишнего.

Поевшие дети начали хулиганить: залазить под столы, двигать тяжелые стулья. Марина скомандовала им забрать в автобусе свои вещи и размещаться по комнатам, которые она им укажет. Но поруководить не получилось. В дверях нарисовался Башир.

– Не ты здесь командир, Марина, – сказал он укоризненно. – Мы с тобой договаривались – все через меня.

– Но мальчишки балуются. Их надо устроить по комнатам. И администратор ждет… Башир, можно я займусь детьми?

– Хорошо. Устраивай ребят. Ты спросила, – я разрешил. Всегда спрашивай, Марина, я тебя очень прошу.

«Да знаю я свое место, не переживайте. Спасибо, хоть имя запомнил», – подумала в сердцах девушка.

Когда все устроились, Марина решила осмотреть, что интересного есть на территории базы.

Дверь на их этаж уже закрыли, и на развернутом стуле перед выходом, облокотившись на спинку, сидел Керим. Встретившись с ним взглядом, девушка поняла, что ей надо стучать к Баширу.

– Кто?

– Это Марина. Я хочу выйти на улицу. Мне надо отпрашиваться, если я хочу выйти?

– Надо отпрашиваться. Зачем тебе выходить?

– Хочу посмотреть, что там есть, где играть детям. К речке хочу выйти. Не будем же мы целыми днями сидеть в четырех стенах!