Василий Трофимович, как только занял пост егеря, на всю область объявил, громогласно и доходчиво, что на его территории браконьеров не будет и он повыведет их, как вошь. Предупредил и велел другим передать. Только за последний год он, иногда вдвоем с помощником, задержал и передал полиции три браконьерские группы по четыре-пять человек, две из которых были не местные, а залетные.

Неудивительно, что браконьеры люто ненавидят Славина! Люто! И они объявили ему войну. Насмерть. Говорят, что даже между собой награду за его ликвидацию назначили. Но это слухи, а может, и не совсем слухи…

Эти убьют. И ради того, чтобы уничтожить Славина, не задумываясь, могут положить и других людей. Они и спланировали всю эту историю с захватом научной экспедиции ради убийства Славина, чтобы заманить в лес и устроить ему засаду.

И бить будут как зверя – на движение, на шорох! Без разговоров и предупреждений – в спину, чтобы наверняка!

Они Михаила Евгеньевича, наверное, уже убили! Не шевелится даже! Стеша постоянно на него камеру наводит, присматривается, а он как неживой. Он этих сволочей в свое время, когда сам был здешним егерем, сильно прижимал, в него и стреляли сколько раз и ранили трижды, а уж грозили-пугали – и не счесть.

А их научная экспедиция очень «удачно» вписалась в планы этих бандюков! Хотя не было бы их – любую другую группу могли захватить: здесь и туристы-экстремалы частенько шастают, по рекам сплавляются, и людей, желающих отдохнуть от цивилизации, хватает, да и нормальных, законопослушных охотников. Группе просто не повезло.

И тут ее окатило, как кипятком, мыслью:

«А что они с ребятами сделают, после того как со Славиным расправятся?.. – и задохнулась от осознания: – Они же свидетели!..»

Стеша даже головой покрутила – ну не могла она поверить в то, что это возможно! Бред какой-то! Ну не может подобное происходить на самом деле!

Вот так просто, среди бела дня, пусть даже в лесу глухом, но в наше время – это же не гражданская война, не немцы же, в конце-то концов, – кто-то захватывает членов научной экспедиции и серьезно, реально собирается их…

– О, смотри! – загоготал один из бандитов внизу. – Леший наш, похоже, очухался!

Степанида глубоко вдохнула, задержала дыхание, зажмурилась сильно-сильно, справляясь с накатившим приступом паники, страха, отрицания и неверия в происходящее, и медленно выдохнула – надо держать себя в руках, никакого недоумения тупого, сомнений и паники!

Никакой!!

Нефиг, как девица нервная, тут рефлексировать! А ну взяла себя в руки! Может, не может! Есть реальность – вот она! Избитые мальчишки, стоящие на коленях, с руками, сложенными за головой, и бандюки!

Парни ее прикрыли, предупредили, как могли, специально громко кричали, дали ей возможность спрятаться, уйти, и сейчас она единственная, кто может что-то предпринять, чтобы спасти всех. Ну, не так героически-бравурно – спасти! Она все-таки не спецназовец какой кинематографический, что десятки врагов одной левой побеждает! Но сделать все возможное, чтобы предупредить Василия Трофимовича и попытаться помочь мальчишкам, она должна!

Что-то сделать!! Что-то же она может, обязана сделать!!

Степанида посмотрела вниз и поняла, что дядя Миша жив, пришел в себя и пытается сесть! Значит, не убили, живой! Ура!

Но радоваться оказалось рано.

Двое бандитов, подхватив под руки, протащили Куликова в центр площадки, где стоял их старшой, и швырнули на землю у его ног. Тот присел на корточки, ухватил лапищей дядю Мишу за бороду и подбородок и резко поднял его лицо, так, чтобы смотреть ему в глаза, намеренно сделав больно.

– Ну что, старый хрыч, отбегался? – спросил он и хмыкнул довольно. – Должок у меня, помнишь? Не рассчитались.

– Не одалживаюсь, – прохрипел Михаил Евгеньевич. – Жаль только, мало ты тюряги похлебал, Коля, не поумнел, смотрю.

Лицо у этого Чумы-Коли вдруг прямо мгновенно покраснело от прилившей крови, исказилось от ненависти, словно его смял кто-то огромной невидимой рукой, и он стал задыхаться от переполнявших его эмоций.

Резко поднявшись с корточек, главарь бандитов со страшной силой размахнулся ногой и ударил в лицо Михаила Евгеньевича настолько сильно, что того отбросило на спину и кровавая юшка вылетела из его рта волной по дуге и плюхнула на камни. А Чума как озверел и все колотил и колотил ногами уже бесчувственное тело куда попало! К нему подскочили еще двое, словно дикие псы, почувствовавшие кровь, и тоже принялись бить Куликова ногами… Стеше, оторопевшей от ужаса, даже показалось, что она слышит, как они по-щенячьи повизгивают от возбуждения и вида крови!

Как же страшно они его избивали! Страшно до жути!! Зверски!!

Она все снимала и снимала, сжав зубы, так, что аж желвакам стало больно, – снимала подробно, каждую деталь, приближая и удаляя картинку на экране, не отдавая себе отчета, что делает, не замечая слез, беззвучно катившихся по щекам, чувствуя, как колотится набатом в груди сердце! Она отпустила ствол дерева, за которое держалась свободной рукой, и сильно-сильно зажала ладонью рот, чтобы остановить, затолкать назад рвущийся из груди крик!

И тут к избивающим кинулся Витя.

– Прекратите! – прокричал он, ухватив одного из бандитов за руку и пытаясь оттащить его. – Что вы делаете?! Прекратите немедленно!!

И получил удар кулаком в лицо, а за ним сразу второй справа от «лося»-Быка, отлетел и упал на землю, и тут его догнал еще один удар ногой в живот.

Но, странное дело, это вмешательство каким-то образом пробилось через озверевшее сознания главаря, и он громко крикнул:

– Не трогать этого!

И, как шавки, получившие команду от вожака, двое бандитов сразу же прекратили колотить Витю.

– Он мне пока целый нужен со Славиным разговаривать, – пояснил Чума, посмотрел на распростертого у его ног, с залитым кровью лицом дядю Мишу, плюнул на него, перевел взгляд на Витю, лежавшего чуть поодаль, и бодрым веселым тоном распорядился: – Ну что, пора пообщаться с бравым егерем! Поднимите этого. – Он кивнул на Витю. – Пусть рацию достает и связывается!

Витю подняли, подхватив под руки с двух сторон, поставили на ноги и встряхнули.

– Где рация, защитничек? – почти нежно поинтересовался Чума.

Витя кивнул на один из рюкзаков, к которому тут же поспешил тот, что его ударил первым – мелкий такой, неприятный человек, весь какой-то дерганый, – и принялся рыться в мешке, достал зеленый ящик с рацией и, подняв повыше, продемонстрировал остальным.

– Давай настраивай и вызывай, – пихнув Тюрина в спину, распорядился главарь.

Степанида перевела дух, глубоко вдохнув, затем задержала дыхание, медленно выдохнув, резким движением вытерла слезы с щек и продолжила снимать.

– Кордон, вызывает Группа-1! – начал связываться со Славиным Витя.