В многоликой толпе подземки никому не было дела друг до друга, все куда-то спешили, бежали по своим делам и существовали как бы в своем измерении. Это и давало возможность побыть наедине с собой и привести в порядок свои мысли. Вот и на этот раз, едва ступив на эскалатор, Леня погрузился в свои мысли.

Сегодняшнее посещение с Валерией Большого театра оставило в душе неприятный осадок. Если совсем начистоту, то Леня с трудом вынес этот поход «в храм искусства». Черчилль как-то сказал, что каждая нация имеет священное право на свой процент идиотов. Раньше Аникеев думал, что идиоты сосредоточены исключительно среди плебса, а элита состоит целиком из умных. Потом пришел к выводу, что процент идиотов везде примерно одинаков – что в бригаде маляров-штукатуров, что среди членов Госсовета.

Сегодняшнее посещение Большого навело на мысль, что среди нынешней так называемой российской элиты идиотов несравненно больше, нежели среди простых россиян. Глядя на жалкого кривляку Баскова, превозносимого до небес, Аникеев с трудом сдерживался, чтобы, подобно мальчику из всем известной сказки, не крикнуть: «А король-то голый!»

Но дело было не в Баскове. Дело было в том, что Аникееву нужно было наконец что-то решать с Валерией. Слов нет, Лера была девушкой хоть куда – чертовски красивой, богатой и умелой в постели. Но они были слишком разными людьми.

Папаша Валерии был процветающим предпринимателем. Не олигархом, конечно, но и не доходягой из среднего бизнеса. Он отлично ориентировался в современной российской действительности, поэтому знакомство дочери с молодым перспективным сотрудником ФСБ воспринял на ура – «крыша» в виде зятя-фээсбэшника в наше время дорогого стоит. Назвать отца Валерии интеллектуалом было нельзя, но он и не претендовал на это. Любимой его присказкой была: «Наше дело – табак» – в том смысле, что его дело двигать бизнес, а со всем остальным пусть разбирается продвинутая молодежь. Подобная позиция вызывала уважение. Если начистоту, то о таком тесте можно было только мечтать.

Но, на беду, у Валерии была еще и мать – внезапно разбогатевшая училка младших классов. А уж эта-то из кожи вон лезла, чтобы «соответствовать» своему «общественному статусу» – то есть свалившемуся как снег на голову богатству. И не только сама лезла, но и дочку изо всех сил заставляла.

Благодаря мамашиным стараниям, Лера все больше напоминала помесь Эллочки-людоедки из «Двенадцати стульев» и Прони Прокоповны из фильма «За двумя зайцами». Перспектива до конца жизни таскаться с недалекой охающей супругой по всяким модным спектаклям, вернисажам и презентациям, помирая со скуки, мало привлекала Леньчика. С другой стороны, Аникеев понимал, что жена-профессор – это тоже не сахар. А Лера его, кажется, любила по-настоящему.

Что делать со всем этим, Леня за время поездки так и не решил. «Пусть будет как будет», – подумал он и вышел из метро. Пряхин толково объяснил по телефону, как найти нужный дом, так что Аникееву даже не пришлось расспрашивать редких в это позднее время прохожих. Он сразу сориентировался, а по дороге без труда нашел круглосуточный магазин.

Купив литровую бутылку водки, Аникеев с пакетом в руке нырнул во дворы, миновал гудящую бойлерную и через три минуты оказался перед старой пятиэтажкой. За рядом гаражей кто-то выгуливал собаку. Чуть поодаль стояла большая темная машина.

Аникеев двинулся к первому подъезду. В это время из-за угла вынырнул микроавтобус. На миг ослепив Леонида фарами, он повернул и не очень быстро поехал вдоль дома. Ощущение было такое, что водитель пытается в темноте рассмотреть номера домов.

Так оно и оказалось. Едва обогнав посторонившегося Аникеева у самого подъезда, микроавтобус остановился, в окно высунулась голова водителя.

– Извини, друг, а где тут сорок пятый дом, третий корпус?

– Да я сам толком не зна… – подходя к водительской дверце, успел сказать Аникеев.

В это время сзади и сбоку раздался едва слышный звук. В последний момент Леня сообразил, что это отъезжает в сторону дверца микроавтобуса, но оглянуться не успел.

Что-то вроде мешочка с песком ударило его в затылок. На миг перед глазами Аникеева полыхнула яркая вспышка, и он погрузился в темноту…

Следователь Мосгорпрокуратуры, проводивший первичные следственные действия и осмотр квартиры, докладывал начальству:

– Собственно, преступление можно считать раскрытым. Все фигуранты установлены. Потерпевшие Евсеева и Пантюхина имели в паспортах «липовую» регистрацию и занимались в Москве проституцией – постоянные клиентки отдела по защите нравственности. Потерпевший Пряхин является… то есть являлся старшим оперуполномоченным МУРа. Сама квартира, хоть и была оформлена на подставное лицо, тоже являлась собственностью МУРа и уже давно использовалась в качестве конспиративной… Кхм-м. Ну и потерпевший Пряхин, судя по всему, решил ею воспользоваться в личных целях. Кроме упомянутых лиц, так сказать, в застолье принимал участие сотрудник ФСБ, старший лейтенант Аникеев. По ходу застолья у них с Пряхиным, вероятно, возник пьяный спор. Сейчас трудно сказать, кто первый схватился за оружие, но Аникеев явно оказался проворнее. Потом он убил свидетельниц – Евсееву и Пантюхину. И скрылся. Табельный пистолет сбросил в урну у подъезда – вероятно, в расчете имитировать утерю табельного оружия. И пальчики свои попытался стереть, но не везде у него это получилось. А самое главное – он при этом в состоянии аффекта совсем позабыл о куртке. Там мы и обнаружили его документы. Вот вкратце такая картина вырисовывается, товарищ советник юстиции…

На несколько секунд в квартире воцарилась тишина, потом замгенпрокурора оглядел своих спутников:

– Веселое дело, ничего не скажешь, то-то СМИ обрадуются. У кого какие предложения?

Генерал Локтионов посмотрел на следователя:

– А откуда такая уверенность, что стрелял именно Аникеев?

– Эксперты уже сличили отпечатки на «стволе» с отпечатками на личных вещах и документах Аникеева. Все «в елочку»…

– А пистолет точно Аникеева? – ухватился за последнюю надежду Локтионов. – Вы ничего не перепутали?

– Обижаете, товарищ генерал. Подобранные в квартире гильзы эксперт «пробил» по картотеке. Слава богу, Интернет теперь и у нас есть, вон ноутбук с собой возим… Все сходится. Но окончательные выводы, конечно, делать пока еще рано. Я хочу сказать, что действия Аникеева вполне могут быть переквалифицированы как превышение пределов необходимой обороны. Но только в эпизоде с Пряхиным, конечно…

– Это еще почему? – быстро спросил кто-то из милицейских.

– На левом виске Пряхина имеется большая характерная ссадина, как от удара кулаком. Навряд ли она могла быть получена при падении тела. Из этого следует, что перестрелке предшествовала драка. А раз так, то за оружие первым схватился именно Пряхин.

– Это почему? – снова спросил милицейский генерал.

– Потому что бить правой рукой и одновременно держать в ней оружие затруднительно, – сказал замгенпрокурора. – Но чего гадать на кофейной гуще? Сейчас главное – задержать подозреваемого, а там все станет на свои места… Аникеева в розыск уже объявили?