И далее последовал короткий, минут на сорок, рассказ о том, как Арина познакомилась со своим актером, сколько у них было свиданий, куда они ходили, о чем говорили, что ели. Я молча кивала, слушая ее щебетание, подливала чай, отрезала новые куски торта, которые Арина съедала с таким аппетитом, будто и не умяла перед этим тридцать пельменей, закусывая их салатом. А сама продолжала думать об анонимной записке.

Возможно, я бы не отнеслась к ней с таким вниманием, выбросила бы и через минуту забыла, если бы не увидела накануне знакомый с детства кошмар. Моя персональная примета никогда не подводила: сон, в котором я бегала по цехам и лестницам заброшенной фабрики, предрекал неприятности. К гадалке не ходи. Жаль только, что нельзя было предсказать их силу и угадать, с какой стороны их ждать. Иногда мне везло и все сводилось к мелким житейским пакостям вроде уроненного в лужу белого плаща. К счастью, чаще всего так и случалось. Но бывало, что жизнь не удовлетворялась легкими щипками и оплеухами и подставляла подножку. Такую, как три месяца назад.

В тот раз я обнаружила своего мужа, якобы находящегося в командировке, обедающим в ресторане в обществе «Барби».

Ничто не предвещало обмана: Костя до последнего вел себя со мной безупречно. Или я, слепая от любви, не замечала знаков, сигнализирующих о том, что наша семейная жизнь съехала не на те рельсы и полным ходом мчится в тупик? Возможно. Но как бы там ни было, в тот момент, когда я увидела своего мужа – любимого и, как думала, любящего, – целующего в надутые губы какую-то чужую тетку, мне показалось, будто меня столкнули с парашютной вышки без парашюта.

Когда во время развода летели купола воздвигнутых, казалось, на веки вечные храмов, я, признаться, решила, что меня пришибет одной из падающих глыб. Это уже потом, кое-как поднявшись на нетвердые ноги, отряхнув от дорожной пыли колени и поплевав на ссаженные ладони, я поняла, что выживу и с обломанными крыльями и, может быть, еще когда-нибудь взлечу. Что катастрофа не носит вселенского масштаба, как решила я поначалу с перепугу, а является лишь переворотом в моем маленьком мирке: старые ценности свергнуты во имя строительства новых. Но мне нужно было принять другую жизнь и взять в руки штурвал. Ведь я, пять лет проживя за спиной мужа, отвыкла управлять жизнью и в чем-то перестала быть собой: не принимала решения самостоятельно, а в выборе чего-либо: будь то блюдо к обеду, новое платье или даже фильм, оглядывалась на желания Константина, частенько в ущерб собственным вкусам. В первые дни после развода я была подобна человеку с атрофированными от долгого лежания на койке мышцами: каждый шаг давался мне с великим трудом, я спотыкалась и падала. Теперь мне предстояло в короткие сроки научиться быть самостоятельной. Я чувствовала себя взрослой теткой, которую вдруг отправили в первый класс изучать азбуку. Но я действительно забыла «буквы» и разучилась складывать слоги в слова!

И вот сейчас, когда я только-только отошла от состояния, вызванного разводом, вновь увидела этот сон. Но теперь кошмар снился мне аж три ночи подряд. Отсыпется ли мне неприятностей в тройном размере, по сравнению с чем измена мужа, развод с дележом имущества, угрозами и запугиваниями покажутся детским лепетом?

– Что с тобой? – вклинился в мои мысли тревожный голос подруги.

Я сморгнула и виновато улыбнулась:

– Прости, отвлеклась…

– Ты так скривилась, будто услышала нечто из рук вон выходящее, а я всего лишь сказала, что Потап младше меня на три года. Тебе это показалось таким ужасным?

– Нет, конечно, нет! Я вообще… не о Потапе думала. Извини. Вот, смотри сама, – я вытащила из кармана записку и сунула ее Арине. Подруга аккуратно вытерла испачканные кремом пальчики о бумажную салфетку и взяла протянутый листок.

– И что это значит? – нахмурившись, спросила она совсем другим тоном, из которого исчезли обманчивые легкомысленные нотки.

Я рассказала, как получила записку.

– Твой бывший! – припечатала подруга. – Или его мымра! Все никак тебя в покое не оставят! Говорила же – заяви на них! Вот они…

– Погоди, Ариш, – перебила я. – Ты действительно думаешь, что записку мне прислал Константин?

– Ну а кто же! – фыркнула подруга и вновь повела плечом. – Если не он, то его подруга.

– Эта записка адресована Анне Скороходовой. Скороходова – моя девичья фамилия, после замужества я, как ты знаешь, взяла фамилию Кости – Дронова…

– И что ты хочешь этим сказать? – пожала плечами Арина. – Твой бывший прекрасно осведомлен, что ты теперь вновь Скороходова. Кто же, как не он! К тому же в эту квартиру ты заселилась совсем недавно, новый адрес знаем лишь я и Константин.

– Еще родители, – уточнила я.

– Еще родители, но им незачем писать тебе такие записки! И мне, кстати, тоже. Могу поклясться в том, что не подбрасывала тебе писем с угрозами.

Подруга озвучила то, о чем недавно думала и я. Значит, подозрения были не напрасными.

– Ясно, – кивнула я, забирая из рук Арины листок. – Спасибо, ты подтвердила мои догадки.

– И что ты собираешься делать с этим? – воинственно спросила подруга, кивая на записку.

– Ничего. Выброшу.

– То есть как «ничего»? – опешила Арина и даже отложила ложечку, которой поедала йогуртовый крем с очередного кусочка торта. – Анна, ты просто образец жертвенности, добродетели и наивности! Нельзя быть такой! Не надо закрывать глаза на причиняемые тебе неприятности и неудобства! Хватит того, что твой бывший этим очень хорошо пользовался. Нужно покончить с угрозами, иначе он так и будет тебя преследовать! А потом…

– Ладно, поняла, – прервала я подругу. – Только с Константином я разберусь сама.

– Ну как хочешь. Только потом не жалуйся на выходки Кости и его подруги. Замок в двери, кстати, поменяла?

Я с улыбкой, уже предчувствуя реакцию подруги, покачала головой.

– Я так и знала! – взорвалась Арина. – И как тебя не ругать за безалаберность! Осторожный человек сделал бы это первым делом. Мало ли что! Твой замок можно скрепкой открыть! Дождешься, влезут к тебе.

– Да у меня и брать нечего, – робко возразила я.

Только Арина уже не слышала:

– И квартиру «чистить» не хочешь. А ведь в ней до тебя жила старуха, которая долго болела и умерла тут. Брр… Я бы не смогла так, как ты – жить спокойно в неочищенной от чужой энергетики квартире. Ладно, ладно, умолкаю, – осеклась она, перехватив мой взгляд.

Посмотрев на серебристые часики на тонком запястье, Арина вздохнула:

– Заболталась… А мне еще в Алтуфьево ехать. Владелец клиник, похоже, задался целью собрать в коллекцию все конечные станции метро. Мотайся теперь целыми днями по окраинам Москвы… Одна радость – ты поселилась на Щелковской.

– Заходи на обед каждый раз, как будешь тут, – великодушно пригласила я.

И Арина рассмеялась: