– Да.

– Ладно, делайте что вам велено, – пробормотал он. – Мне надо идти.

– Коля, прости, но я не могу пропустить тебя.

– Что? – Жуков опешил.

– У нас приказ… Никого не пропускать к Белому дому и не выпускать оттуда за оцепление. – Тихомиров крепко взял Николая Константиновича за локоть.

– Ты рехнулся! – Жуков рванулся вперёд.

Помощники Тихомирова мгновенно подскочили к нему и грубо оттеснили к кирпичной стене. В грудь ему упёрся автоматный ствол.

– Спокойно, ребята, спокойно! – крикнул Вадим. – Николай, не надо резких движений! Будь благоразумен!

– Благоразумен?! – Жуков яростно выругался, почувствовав полное бессилие.

С противоположного конца двора послышались громкие возгласы, и Николай Константинович увидел пятерых запыхавшихся молодых людей. Тихомиров резко обернулся.

– Всем стоять! – скомандовал он.

Те застыли в нелепых позах. На их пылающих азартом лицах появилось замешательство.

– Да мы туда! – самый молодой махнул рукой в сторону Белого дома. – Мы же на помощь!

– На помощь? – мрачно уточнил один из помощников Тихомирова и шагнул к молодым людям. – В геройство захотелось поиграть?

Юноша, ничего не понимая, неопределённо развёл руками и растерянно обвёл глазами вооружённых людей.

В следующее мгновение он получил сильный удар пистолетом по лицу.

– Вы что?! – взревел Жуков.

Он увидел, как люди Тихомирова набросились на молодёжь, сбили всех с ног и принялись молотить их сначала ногами, затем и оружием.

– Не дёргайся, Коля! Не вынуждай меня! – глухо пророкотал Вадим, вдавив ствол автомата в живот Жукову.

– Ах ты мразь! Это же пацаны! Совсем ещё дети!

– Так надо, Коля! Так надо!

– Они же прибьют их!

– Остынь, Коля! Ты не понимаешь! Ты ничего не понимаешь!

Жуков с неожиданной для самого себя силой ударил головой Тихомирова в нос и освободился. Однако Вадим не разжал рук и не выпустил автомат. Наоборот, падая, он надавил на спусковой крючок, и пули застучали по кирпичной стене, веером хлестнув снизу вверх. Посыпалась труха, брызнуло стекло в каком-то окне. Николай Константинович без оглядки бросился со двора, но споткнулся…

От обрушившихся на него ударов в глазах потемнело.

– Нет… Не надо его мудохать… – донеслось до Николая Константиновича сквозь наплывающую чёрную пелену.

Тихомиров, отплёвываясь от лившейся из ноздрей крови и пытаясь свободной рукой вправить свёрнутый нос, подошёл к скорчившемуся Жукову и направил на него ствол «калашникова».

– Зря ты так, Коля…

Автомат в его руке загрохотал и затрясся, изрыгая пламя. Тонко звякнули об асфальт гильзы. Резкий звук выстрелов заметался в узком дворике, словно испугавшись сам себя, стремительно взбираясь вверх, колотясь о стены и спеша вырваться на простор холодного октябрьского неба, чтобы смешаться там с гулом броневиков, выстроившихся на соседних улицах.

– Ну раз так случилось, то и этих теперь тоже, – Тихомиров мотнул головой в сторону избитых юношей, обезумевшими глазами наблюдавших за происходящим. – Свидетели не нужны.

* * *

Танк дрогнул и окутался белёсым дымом. Тяжёлый свист гулко вспорол холодный утренний воздух, и на верхних этажах здания оглушительно жахнуло. Белый дом тряхнуло.

Борис вжался в стену. Ноги подгибались. Ему нестерпимо хотелось выглянуть в окно и посмотреть, что там происходит, но при одной мысли, что придётся выбраться из-за стены, голова его заныла. Он рухнул на усыпанный битым стеклом пол, не в силах держаться прямо. В животе разлился холод.

Поодаль лежало несколько неподвижных тел. На противоположной от Бориса стене при каждом новом выстреле кусок за куском отскакивала облицовка. Пахло пылью, туалетом и чем-то ещё очень едким, какой-то химией.

– Дайте мне автомат! Дайте мне автома-а-а-ат! – истошно вопил кто-то.

«Что же дальше?» – пульсировала единственная мысль.

Страх парализовал Бориса. Никогда прежде он не испытывал такого изнурительного страха.

«Что же мне делать? Так и лежать в этом проклятом углу? Зачем я тут нужен? Какой от меня прок? Какой вообще от всех нас прок?»

Откуда-то сверху короткими очередями бил автомат.

Борис заставил себя подняться и, прижимаясь к стене, пробрался в коридор. Две молодые женщины в пальто сидели посреди ковровой дорожки, обнимая друг друга, а позади них ходил туда-сюда пожилой седовласый мужчина, то и дело приседавший, словно уклонявшийся от чего-то пролетавшего над ним. Из ближайшего кабинета на четвереньках выползла крупная женщина, с растрёпанными волосами, в длинном полосатом свитере, обмотанная вокруг поясницы красным пуховым платком.

– Девочки, девочки, тихо, не надо паниковать, – бормотала она.

По зданию снова прокатилась грохочущая волна, стены затряслись.

– Это конец, – убеждённо проговорил пожилой мужчина, подойдя на полусогнутых ногах к Борису. – Всему конец…

Он пригладил рукой волосы и поёжился. С лестничной клетки пригнувшись в коридор вбежали человек десять молодых парней, одетых в камуфляж.

– Куда вы?

– В подвал надо! Иначе сюда через коммуникации пройдут! Тогда уж точно перебьют всех!

– А так разве не перебьют? – бесцветно спросил седовласый.

Переждав несколько минут, они бросились по лестнице вниз. Возле лифта о стену вжикнуло несколько пуль, одна с визгом отрикошетила и вгрызлась в ковровую дорожку у самых ног Бориса. Обнявшиеся женщины ахнули и, вскочив на ноги, попятились в глубь коридора. В ярких солнечных лучах клубилась пыль. И снова зажужжал рой пуль, всклокочивая воздух, загрохотали снаряды. Из распахнувшейся от взрыва двери ближайшего кабинета вылетели листы бумаги, полыхнуло пламя, взвихрились чёрные клочки.

Женщина с красным платком на пояснице с рыданием бросилась прочь.

С верхних этажей группами торопливо, подталкивая друг друга, спускались люди.

– Там всё горит… – оборонил кто-то из них, словно отвечая на вопросительный взгляд Бориса Жукова. – Убитых – страх сколько…

– Куда вы?..

– Подальше от огня… В противоположном конце коридора огнём вскипел воздух, ахнуло, зашипело, с треском посыпались ошмётки штукатурки, пахнуло гарью и порохом.

– Аня! – завизжал женский голос. – Анечка! Господи! На куски!.. Как же это?! На куски разорвало!

Жуков побежал к лестнице, пригибаясь и отплёвываясь от набившейся в рот пыли…

* * *

Кажется, совсем недавно он покинул первый этаж, но теперь не узнал его. На полу лежало множество трупов, всюду темнела кровь – где-то застыли лужи, где-то тянулись густые полосы от волоком протащенных тел. Из-под развороченных дверей туалетов текла зловонная жижа. Тут и там валялась скомканная одежда. В воздухе плавал густой запах гари.