– Если скажешь, что это не совсем то, что ты ожидала увидеть…

Я только слегка вздрогнула, когда услышала прямо над ухом звучный баритон Найджела и когда его руки накинули мне на плечи толстый халат из мягчайшего мохера, а потом ещё и приобняли, заключив в плотное кольцо самых крепких на Земле пут, хоть и ложно расслабленных.

– Да вы, батенька, откровеннейший плут и мошенник!

Конечно, я не преминула подколоть его в ответ, пусть и задыхалась при этом от двойного головокружения – от великолепнейшего вида пред моими очами и физической близости обнимавшего меня мужчины – самого сексуального и красивейшего (во всяком случае, для меня) мужчины. Ну и чёрт с ним, что он наполовину «человек», зато на какую! О подобном шике я не смела мечтать даже неделю назад, собираясь с Люськой Захаровой в этот самый Париж всего-то на какую-то несчастную неделю, при чём заказав бронь в гостинице далеко не с пятью звёздами. Стоять перед окном общего с Людкой номера и восхищённо обниматься с подругой я явно не собиралась, поэтому… Разница была просто колоссальной, как и связанные с нею ощущения.

– Это почему же?

– Потому что это был подарок наших с Люськой родителей. А ты взял и в наглую им воспользовался, как своим. Ещё, небось, проворачивал подобный финт далеко не одну дюжину десятков раз с другими восхищёнными дурочками.

Бархатный смех у моего виска заканчивается будоражащим поцелуем прохладных губ у кромки волос надо лбом. Меня враз обдаёт удушающим жаром и волнительными мурашками по затылку и всей спине, будто вместе с прижимающимся ко мне телом Астона обволакивает чувственным облаком невидимых, но вполне осязаемых чувств и пьянящих желаний – сладких, томных… невыносимо глубоких. Ещё одно неверное движение-действие со стороны чересчур опытного в таких вопросах совратителя, и они станут невыносимо возбуждающими.

– Неужели я слышу в чьём-то вечно всем недовольном голоске лёгкие нотки ревности?

– Ага, не дождёшься! Сам-то, сам! С чего это вдруг все эти обжимашки и романтическое любование восходом солнца в сердце столицы всех влюблённых чуть ли не на крыше… Кстати, где мы вообще?

– На авеню Георга Пятого, в пятизвёздочном отеле Four Seasons. На вряд ли это место можно сравнить с тем клоповником, где ты собиралась остановиться со своей подругой неделю назад.

Я оторопела буквально на первой фразе Астона, сосредоточенно хмурясь и совершенно не сопротивляясь его рукам, развернувших меня к его лицу собственническим жестом якобы заботливого хозяина и господина. Мол, приспичило ему, чтобы я продела руки в рукава халата, а он при этом запахнул его на мне и перевязал на талии толстым поясом. Откуда столько чрезмерного внимания и переживаний о моём здоровье (хотя про переживания о здоровье можно было не спрашивать)?

– Да ладно! – первое осмысленное, что слетело с моих губ, а глаза, наконец-то, впились в невозмутимую физиономию Найджела. Похоже, я опять краснела, поскольку чувствовала себя маленькой девочкой, чьи капризы были в коем-то веке услышаны, а теперь их намеревались реализовать самым неожиданным для меня способом. – Тут же цены заоблачные, мы с Люськой проверяли. Три ресторана, спа-центр, уже не помню какой сумасшедшей площади и…

– И ещё в районе «Золотого треугольника», где до главных достопримечательностей буквально рукой подать. Неужели ты бы предпочла любоваться Парижем из другого окна?

Тут даже мне нечем было возразить. Скорее, только могла добавить, что от такого соседства я не сумела бы отказаться ни в чью предполагаемую пользу, в особенности в Люськину. Если бы мне ещё неделю назад сказали, что я буду радоваться отдыху в Париже в компании собственного похитителя, при чём в пентхаусе самого роскошного отеля… Ну не знаю. Мой мир за последние дни успел перевернуться и вывернуться наизнанку несколько раз и, видимо, это был ещё далеко не предел.

– Я, надеюсь, всё это – не попытка лишить меня бдительности, чтобы «откормить» впоследствии для дальнейшего приношения в жертву в каком-нибудь кровавом ритуале вашего инопланетного ордена? Если мне не изменяет память, последний сериал о «Ребёнке Розмари» был отснят как раз в Париже.

– На счёт зачатия Антихриста можешь не беспокоиться. Наши репродуктивные жидкости не совместимы. Как никак, совершенно иная, ещё и инопланетная форма жизни.

– Я думала, что вы как-то изменили нашу форму и ДНК, чтобы подстроить под свои.

– Но уж совсем не до возможности спариваться друг с другом и производить потомство не пойми каких гибридов.

– Так вы и не пробовали?

А почему бы и нет? Разве это не идеальная возможность – воспользоваться удобным случаем (пусть и под очень подозрительной щедростью Астона) для более полезных расспросов с целью вытянуть из «врага» как можно больше недостающей, а главное, ценной информации? Раз уж так посмотреть со стороны, мне даже делать для этого ничего не нужно. Достаточно следовать за его ухаживающими руками, плюс – получать неслыханное удовольствие от окружающего великолепия и… вкуснейшего завтрака, коим был накрыт круглый столик прямо на террасе пентхауса. Именно к последнему – к столовому «уголку» в окружении декоративных вазонов со сферическими шапками миртовых деревцев – Найджел меня и потянул, как только убедился, что я достаточно укутана в халат и едва ли успею замёрзнуть в ближайшие пару часов на свежем воздухе (ещё и с видом на Эйфелевую башню, между прочим!).

Уговаривать меня не пришлось и на подставленный мне стул-кресло я тут же резво забралась прямо с ногами. Тем более на открытом воздухе аппетит разыгрывался с каждым глубоким вздохом всё сильнее, а от одного вида расставленных на столике блюд начиналось уж больно интенсивное слюноотделение.

– Мы никогда этой цели и не преследовали. Хотя, да, это может выглядеть несколько странным, ведь смысл всего сущего заключается в борьбе за свою жизнь, а, значит, и в завоевании новых территорий с пригодными условиями и климатом для будущего потомства. Ведь чтобы установить своё господство над захваченными ресурсами и легкодоступной пищей, для этого нужна коллективная иерархия и довольно-таки немаленькая. Чем больше физической и укреплённой силы, тем выше шансы удержать свои позиции, отбить врага и, само собой, выжить. Единственный, известный природе способ для достижения столь незамысловатого существования – это плодиться и размножаться.

Уж ежели кого я и могла слушать часами напролёт, так это Астона, особенно в моменты его откровенной разговорчивости. Правда, я никогда не замечала, чтобы он, совсем как сейчас, устроившись на противоположном от меня кресле по другую сторону стола, что-нибудь брал с ближайшего к нему блюда или многоярусной вазы для фруктов, чтобы хотя бы слегка надкусить или просто попробовать. Зато, похоже, он был не прочь наблюдать за моей далеко не аристократической трапезой, чем иногда немного раздражал, а временами даже смущал.

– Почему у вас тогда этого нет?

– Потому что у нас несколько иная форма развития, скажем так, более высшая.

– А я думала из-за вашего бессмертия.