– Расценки у меня гибкие, – сказал Страйк, – был бы человек приличный. – Он последовал за Леонорой Куайн в кабинет и захлопнул дверь.

…Наедине с лавиной этих бед…

Томас Деккер.

Благородный испанский воин

– Вот дубина-то, а? – заметила Леонора Куайн, сидя в кресле лицом к Страйку.

– Да уж, – согласился он, тяжело опускаясь на свое обычное место. – Что есть, то есть.

Невзирая на свежую, почти без морщин, бело-розовую кожу лица и чистые белки голубых глаз, посетительница выглядела на пятьдесят с небольшим. Тонкие жидковатые волосы были прихвачены двумя пластмассовыми гребнями; глаза щурились за стеклами больших старомодных очков в пластмассовой оправе. Пальто с ватными плечами и крупными пластмассовыми пуговицами, хотя и не засаленное, явно было приобретено еще в восьмидесятые годы.

– Значит, вы пришли по поводу мужа, миссис Куайн?

– Ну да, – подтвердила Леонора. – Пропал он.

– Как давно он пропал? – Страйк машинально потянулся за блокнотом.

– Уж десять дней прошло, – ответила Леонора.

– Вы в полицию заявили?

– Да что с нее толку, с полиции, – раздраженно бросила посетительница, как будто устала объяснять это знакомым. – Было дело, обращалась, так меня только обругали, потому как он тогда кое с кем загулял. За Оуэном такое водится. Он у меня писатель, – добавила она, как будто этим все и объяснялось.

– Ему и раньше случалось пропадать?

– У него эмоции – через край, – хмуро сказала Леонора Куайн. – В любой момент может куда-нибудь умчаться, но тут десять дней прошло, он сейчас в расстроенных чувствах, а мне нужно его срочно домой вернуть. Во-первых, Орландо ждет, во-вторых, у меня дел по горло, а в-третьих…

– Орландо? – переспросил Страйк: его усталые мозги подсказывали только курорт во Флориде. Лететь в Америку ему было совсем не с руки, да к тому же Леонора Куайн, в своем поношенном пальтишке, вряд ли смогла бы оплатить ему перелет.

– Дочка наша, Орландо, – пояснила Леонора. – Она присмотра требует. Пока я тут с вами беседую, с ней соседка сидит.

После короткого стука дверь приоткрылась; в кабинет просунулась златовласая голова Робин.

– Кофе, мистер Страйк? А для вас, миссис Куайн?

Получив заказы, Робин исчезла.

– Вам это пара пустяков, – сказала Леонора. – Сдается мне, я знаю, где его искать, только адреса найти не могу, а на звонки никто не отвечает. Уж десять дней как, – повторила она, – а нам он дома нужен.

Страйку виделась непозволительная роскошь в том, что эта женщина, в ее-то обстоятельствах, решила нанять частного сыщика, тем более что весь облик посетительницы дышал бедностью.

– Если речь идет лишь о том, чтобы дозвониться по известному вам номеру, – мягко заметил он, – нельзя ли попросить вашу подругу или…

– Эдну, – ответила она, и Страйк непомерно растрогался (усталость подчас делала его излишне чувствительным) от ее молчаливого признания, что подруга у нее всего одна. – Оуэн им запретил говорить, где находится. Мне для этого дела, – попросту заключила она, – мужчина требуется. Чтоб развязал им языки.

– Это ваш муж – Оуэн?

– Он самый, – ответила женщина. – Оуэн Куайн. «Прегрешение Хобарта» – это он написал.

Ни имя писателя, ни заглавие его произведения не говорили Страйку ровным счетом ничего.

– То есть вам известно, где он находится?

– Конечно. Ходили мы с ним на банкет, там издатели были и всякая такая публика… он сперва не хотел меня брать, а я ему: «Зря, что ли, я няню вызвала? Мне тоже пойти охота»… так вот, я сама слыхала, как Кристиан Фишер нашептывал Оуэну про то место – писательский дом отдыха. Потом спрашиваю у мужа: «Что это за местечко он тебе расписывал?» – а Оуэн мне: «Так я и сказал, жди! На то он и дом отдыха – от жены, от детей».

Она почти приглашала Страйка потешиться с ней вместе над ее мужем, подобно тому как матери порой изображают, будто гордятся дерзостью своих отпрысков.

– Кто такой Кристиан Фишер? – спросил Страйк, заставляя себя сосредоточиться.

– Издатель. Молодой парень, но так поднялся, куда там.

– Вы звонили Фишеру, чтобы узнать адрес этого дома отдыха?

– А как же, целую неделю названиваю и слышу одно: ваше сообщение записано, вам перезвонят, – а телефон молчит. Я думаю, это Оуэн запретил им говорить, где схоронился. Но вы-то из Фишера вытянете адресок. Я о вас много хорошего слыхала, – добавила она. – Это ведь вы раскрутили убийство Лулы Лэндри, когда полиция оплошала.

Каких-то восемь месяцев назад у Страйка был один-единственный клиент, бизнес находился на грани краха, виды на будущее не обнадеживали. Но на процессе с участием представителей Королевского прокурорского надзора он сумел доказать, что юная знаменитость не покончила с собой, а была сброшена с балкона четвертого этажа. Известность пришла мгновенно: бизнес тут же пошел в гору, а Страйк сделался самым знаменитым частным сыщиком во всей столице. Джонни Рокби теперь оказался всего лишь примечанием к этой истории; Страйк создал себе имя, которое, впрочем, многие умудрялись исковеркать…

– Я вас перебил, – сказал он, изо всех сил стараясь не потерять мысль.

– Разве?

– Конечно, – подтвердил Страйк, с прищуром глядя на закорючки в блокноте. – Вы сказали: «Во-первых, Орландо ждет, во-вторых, у меня дел по горло, а в-третьих…»

– Ах да, – вспомнила женщина, – после его отъезда обнаружилась какая-то дикость.

– Какая именно дикость?

– Дерьмо, – буднично сообщила Леонора Куайн, – в щели для почты.

– Кто-то протолкнул в дверную прорезь экскременты? – не понял Страйк.

– Вот именно.

– После того, как пропал ваш муж?

– Ага. Дерьмо собачье, – уточнила Леонора, и Страйку на миг почудилось, будто она так припечатала собственного мужа. – Причем не однажды, а раза три-четыре, по ночам. Вот мне радости-то было с утра пораньше. Да еще бабенка незнакомая в дверь стучалась.

Она умолкла, ожидая дальнейших расспросов. Похоже, ей было приятно, что из нее вытягивают информацию. Страйк давно подметил, что люди одинокие бывают только рады завладеть чьим-нибудь безраздельным вниманием и всячески стараются продлить это редкое удовольствие.

– Когда же к вам в дверь стучалась незнакомая женщина?

– На той неделе. Пришла – и Оуэна спрашивает; я ей: мол, нету его, а она такая: «Передайте ему, что Анджела умерла» – и увеялась.

– Эта женщина точно была вам незнакома?

– Никогда в жизни ее не видала.

– А особа по имени Анджела вам знакома?

– Нет. Но вокруг него, бывает, поклонницы вьются. – Леонору вдруг понесло. – Одна, к примеру, повадилась ему в письмах фотки свои присылать, на которых одета точь-в-точь как его героиня. Те, кто ему письма пишут, начитались его книжек и возомнили, будто он их понимает. Вот дурехи-то, а? Это же все выдумки.