Но деревенский дом требовал слишком больших вложений: покосившееся крыльцо, текущий потолок, забор, дрова… Проще купить стонущей жене шубу и отвезти ее в Египет. Чтобы подружки ахали, а она, кокетливо опустив ресницы, хвасталась шоколадным загаром. Или, как вариант, построить в ближайшем пригороде коттедж. Но это — для состоявшихся и состоятельных.

Обогнув на очередном спуске деревенскую церквушку, я вдруг поняла, что через два дня — Рождество. Как же хорошо придумал местный батюшка, установив неподалеку от входа вертеп, окруженный лампадками и свечами! Кажется, я видела среди елочек фигурки животных и волхвов… А может, показалось.

С каждым новым километром, отдаляясь от своего города, мы приближались к восходу. И вот небо, поменяв оттенок с темно-серого на бледно-розовый, улыбнулось мне алым горизонтом. Каким же красивым, оказывается, может быть снег! Взлетая в воздух, он искрился и медленно падал в белое… нет, розовое, поле! А деревенские дома, будто вынырнув из болотной стоячей жижи на поверхность, радостно выдыхали в воздух серые дымки печей.

— Просыпайся. — Негромко сказала я Сереньке. — Посмотри, как чиста и прекрасна земля!

Тот открыл глаза, а Манька громко зевнула и просунула морду между сиденьями.

— В одной из моих игр, как только гоблину оторвешь голову, на похожем снегу расплываются огромные пятна крови. — Сообщил ребенок. — Может, остановимся, и по кофе?

— Угу. — Согласилась я. — Где-то недалеко заправка. Вот там и перекусим.

***

В пустом здании АЗС, кроме нас и единственной девушки-кассира, больше никого не было.

— С Новым Годом! — радостно улыбаясь, поприветствовал ее сын. — Нам — девяносто второй. Полный бак. А Вам не скучно?

Та рассмеялась.

— Вы заехали, и стало веселее. Скоро выглянет солнышко, и приедет кто-то еще. А вы в какую сторону направляетесь?

— Налево не ходим. — Привычно ответила я. — Значит, прямо.

Сын протянул карточку и, приподняв бровь, посмотрел на меня.

— Сегодня заправщик выходной. — Не совсем верно поняла нашу игру в гляделки девушка. — Но вот эти пирожные — свежие. Только утром привезли. Сделать вам кофе?

Я подумала про термос, неизведанную дорогу и согласно кивнула головой.

— Два со сливками!

Двери открылись, и я, улыбаясь восходу, вышла заправлять машину. Кофе, помня о Мане и морозе, мы забрали с собой.

***

Прошло около двух с половиной часов, прежде чем мы свернули с шоссе на областную дорогу. Если на федеральной трассе было относительно чисто, то автобан местного значения блестел нетронутым белым покровом. И сразу всеми четырьмя колесами я ощутила, что под ним, с изощренным коварством, прятался лед, а местами — ямы. Как хорошо, что до нас их кто-то укатал, сделав края гладкими! Непередаваемое ощущение — замена колеса на морозе! Пот по спине и замерзшие до бесчувствия пальцы. Спасибо дорожным службам России, делающим путешествие по родной стране столь же непредсказуемым, как заплыв на байдарке по амазонской сельве. Там — пираньи и аллигаторы, здесь — мороз и заточенные на ловлю водителя дыры в асфальте. Дамы! Если надумаете свернуть с магистрали, чтобы полюбоваться живописным видом с деревенскими развалинами, не забудьте взять в дорогу детали подвески. А также мужчину, который сумеет эту подвеску на коленке отремонтировать, ибо эвакуатор в подобные места ездит только за сумму, сопоставимую с месячной зарплатой.

Итак, учитывая реалии, я снизила скорость, вглядываясь в ослепительную белизну полей. Сын громко радовался голубому небу и, словно чукча, пел о том, что попадалось на глаза.

— О, бескрайняя голубизна небесного свода… — Его ладонь мелькнула мимо моего носа. — Ты прекрасна, если смотреть в твои очи из окна автомобиля… Но почему же ты холодна, как смерть? Даже горячий поцелуй влюбленного в землю солнца не в силах пробудить к жизни вон те далекие леса! Твои серебряные волосы кристаллами инея падают вниз, открывая моим глазам черный костяк некогда цветущих и плодоносящих… дубрав? Мам, это — дубы или липы?

Я вдумчиво вгляделась в черные стволы, мелькающие по обеим сторонам дороги.

— Не уверена, но определенное сходство с липами есть. Или молодыми дубами. Хочешь, остановимся, и ты раскопаешь снег в поисках желудя.

Сын посмотрел на полутораметровые сугробы обочин и отрицательно помотал головой.

— Может, Маня хочет?

Собачья морда, выдвинувшаяся вперед вместе с плечами, тихо убралась на заднее сидение.

— Не… — Сказал сын. — Глупо тратить единственную собачью силу на поиск дурацких желудей. Если вдруг кончится бензин, мы запряжем ее, как оленя. Увезу тебя я в тундру… Мам, а там всегда снег? Что же тогда люди едят?

Спрятавшая уши собака снова просунула между нами голову.

— Географию изучают в шестом классе. Кажется. — Сказала я Сереге.

— А я вырос и все забыл. — Невозмутимо ответил тот.

— Я выросла э-э… на тридцать лет раньше.

— Так ты росла во времена развитого социализма. — Ответствовал ребенок.

— Загнивающего. — Поправила я.

— Все равно вас учили лучше. Так что там с чукчами?

— Ну… — Неуверенно сказала я. — Там тоже есть лето. Короткое. Но за это время успевают вызреть ягоды. Морошка, брусника… Олени приносят потомство. Знаешь, сын, люди живут везде. Даже во льдах или рядом с вечно дымящей свалкой. Мучаются, но живут.

— Почему?

— Там их дом. Как, например, здесь. — Я кивнула на деревню, где из десяти домов три были покосившимися, два — заколоченными, и лишь в одном из трубы шел дым, а в окне цвела герань.

— Денег у них нет, чтобы свалить! — Пренебрежительно сказал Серега. — А так сразу бы уехали!

— Не скажи. — Вздохнула я. — Иногда старики, даже больные, не хотят оставлять землю, на которой выросли. Конечно, им тоже хочется уюта и тепла. Но нормальных дорог нет. Магистрального газа — нет. Хорошо, если сюда раз в неделю приезжает автолавка, а раз в год привозят баллоны. Государству проще собрать людей в города, нежели заниматься вот такими убыточными деревнями.

— Но в советское время тут жили! — Ребенок кивнул на последнюю избу с березой и сидящей на ней вороной.

— Жили. — Кивнула я. — Колхозами и почти натуральным хозяйством. Знаешь, почему в крестьянских семьях было много детей?

— И почему?

— Нужно было много работать, чтобы прокормиться. На земле важны любые руки. Даже детские. Воду из колодца натаскай, скотину подои, покорми, за ней почисти…

— Фу, навоз! — Сморщил нос сын.

— Это — удобрение. Причем, самое эффективное. Спроси дедушку, он расскажет.

Парень замолчал, глядя на дорогу.

— Предложи Мане поесть. — Попросила его, посмотрев в хмурое лицо.

Кажется, только сейчас, среди белых полей и лесов, он осознал, что есть другая жизнь, с колодцем во дворе и печкой. Заботами о скотине, соломе и дровах.

— Мам… — Он достал миску. Насыпав немного корма, поставил ее перед Маниным носом. — Скажи…