Саламия находилась в стороне от зоны боевых действий. По данным той же разведки, в поселке, где раньше работало единственное предприятие — склад сельскохозяйственной продукции, — помимо запечатанного узла связи, находились небольшой арсенал и компактная тюрьма, где содержались высокопоставленные сирийские военные. Их захватили пару дней назад под Эль-Зувейрой — целого боевого генерала и двух полковников, инспекторов из Дамаска. Один из последних, по непроверенным данным, являлся дальним родственником сирийского президента, каким-то двоюродным мужем троюродной сестры, или что-то подобное.

На родственные связи высших сирийцев спецназовцы чихать хотели, от президента они тоже были не в восторге, хотя их мнения никто не спрашивал, но приказы выполняли. Если и обсуждали их, то только постфактум.

В русле высохшей реки группа не задержалась. Четверо остались ждать гостей, остальные пустились в обход поселка с флангов, ползли по канавам и трещинам, бежали, если позволяла глубина. Через пять-шесть минут основная часть группы уже подбиралась к разрушенному валу.

В проходах между хибарами мелькали боевики, звучали голоса. Проследовал часовой с поджатыми губами и молитвенной миной на лице. Судя по внешнему виду, не самое элитное подразделение террористической армии. Но использовать оружие их явно обучали.

Да и на органы чувств эти люди не жаловались. Часовой как-то уловил в воздухе что-то постороннее. Он остановился за оградой, в нескольких шагах от капитана Лапунова, который мог бы снять его одним выстрелом, и стал таращиться на пустырь, хищно раздувая ноздри. Этот тип чуть поколебался и отправился дальше, что-то монотонно бурча.

Максим повернул пальцем микрофон и приказал:

— Вперед!

Одиннадцать человек оторвались от земли, устремились к валу. Кто-то просачивался сквозь проломы, другие перепрыгивали через ограду. Спецназовцы напоминали леших. Все в свободных комбинезонах, амуниция подогнана, чтобы не звякала и не скрипела, физиономии разрисованы, форменные бейсболки увенчаны колючками. Люди бесшумно преодолели преграду, быстро рассредоточились, залегли в укрытиях.

Поселок был компактным. Мирных жителей тут не осталось. В этом разведка не соврала.

Максим шел с группой, пропустил вперед капитанов Лапунова, Гарифуллина, старшего лейтенанта Андрюху Тимнева. Тут последовал выразительный жест на правом фланге. Мол, атас, народ! Бойцы рассосались кто куда, застыли.

Из-за крайней глиняной халупы вылупился еще один караульный — малый неслабого сложения, мотня до земли, на боку кривой кинжал в ножнах. Рожа соответствующая. Не иначе выходец с российского Кавказа, прибыл в Сирию воевать за «угнетенных» мусульман.

Время не терпело. Еще два шага, и этот фрукт увидит кое-что лишнее.

Ефремов метнулся, шибанул прикладом в висок. Глаза абрека сбились в кучку. Сознание захлопнулось, как книга. Он рухнул без чувств, дернулся как-то конвульсивно, неосознанно. Капитан Гарифуллин был тут как тут, нагнулся над телом, провел лезвием, где следует. Обладатель кривого ножа захрипел и затих. Гарифуллин резко перевернул его на живот, чтобы не любоваться видом крови, и заспешил в узкий проулок.

— Да уж, — заявил Денис Лапунов. — Никак не ожидал он такого вот конца.

Группа охватывала весь поселок. Люди перебегали между безмолвными хибарами, просачивались к центру поселка. Жилые коробки, обмазанные глиной, пустовали. Хватало одного взгляда, чтобы в этом убедиться. Передовые бойцы притормозили у выхода во двор, между блоками, подождали чуть отставших товарищей.

С северной окраины Самалии доносился шум. Там скандалили люди, завелась машина — судя по звуку, небольшой внедорожник. Видимо, боевики не дождались своих людей, отправленных в «командировку», и снарядили вторую партию, теперь посолиднее и на колесах.

— Ну-ну, да пребудет с ними Всевышний… — злобно пробормотал капитан Виктор Зуев, исполняющий в группе, помимо прочего, обязанности медработника. — Ребята, вы идиоты! Вам это известно?

Но порой именно эта категория людей с оружием несет в себе смертельную опасность! С южной оконечности пустыря боевики могли лишь догадываться о том, что происходит на севере.

Максим оценивал ситуацию. Две бетонные коробки напротив друг друга — бывшие склады. У той, что справа, подозрительно провисла крыша, окна заколочены, дверь на замке. Проверить стоит, но, похоже, там пусто.

Все прелести в другом строении, под которым сеть подвалов и катакомб. Тюрьма, узел связи, арсенал.

Подземные ходы опутали чуть ли не всю Сирию. Боевики из различных группировок роют их с 2013 года. Под любым городом и поселком есть свои катакомбы. Для их рытья духи используют специальную технику — «чудо-машины», отдаленно смахивающие на газонокосилки. По этим ходам доставляются оружие и боеприпасы, по ним боевики проникают в тыл сирийских войск и устраивают погромы, хранят под землей продукты, держат пленников.

Скрипнула дверь бетонного склада. Появился бородатый «добрый молодец» с физиономией уроженца Средней Азии, заспешил наискосок через двор, на ходу расстегивая ремень камуфлированных штанов.

«Приспичило ему, — догадался Рязанов. — Сортир, по-видимому, один, и до него коломенская верста. Шуметь пока рано. Удаляется машина, отправленная в очередную «командировку». С этими Краев тоже разберется. — Но удастся ли без шума и копоти?»

Боевик семенил короткими шагами. Заведение, интересующее его, находилось в начале переулка. Это был глинобитный «скворечник» с деревянной дверью и узким оконцем под крышей.

Спецназовцы попятились, нырнули за угол. Запашок от «скворечника» исходил угарный. Боевик вошел внутрь, захлопнулась дверь, оснащенная пружиной.

Из-за ближайшего угла высунулись две любопытствующие физиономии. Стрелок-водитель старший лейтенант Маслак сохранял серьезность. А вот его друг и напарник Коля Лобан, обладатель того же «перспективного» звания, имел такую мину, словно вот-вот разразится хохотом. Максим погрозил ему кулаком. Тот послушно кивнул. Мол, так точно, товарищ майор, мы не в цирке!

Знак Маслаку: действуй!

Леонид выскользнул из-за угла как раз в тот момент, когда в сортире забренчала пряжка ремня, боевик сделал свое дело. Маслак скользнул внутрь. Далее все ясно — удар в горло, отчего дальнейшие звуки, издаваемые облегчившимся «товарищем», приняли характер голубиного ворчания.

— Операция «Санузел», — прокомментировал Ефремов.

Когда Максим посетил отхожее место, там все было готово к проведению дружеской беседы. Жертва лежала на полу, в стороне от зловонной дыры, над ней склонился Маслак, держа бандита за горло. Боевик мог дышать и делал это очень усердно. Глаза его вращались, как спицы движущегося велосипеда. Он мог говорить, но потерял способность кричать.

— Хочу предупредить, товарищ майор, что долго я так не продержусь. Либо туда его, либо сюда, — заявил Маслак.

— Ты же понимаешь по-русски, приятель? — вкрадчиво осведомился Максим, присаживаясь на корточки.