— А глубоко до этого монастыря?

Мать взглянула на меня и улыбнулась:

— Но это же просто выдумка! Когда на одной из шахт случается несчастье, люди начинают говорить, что до этого слышали колокола, но, по моему мнению, после несчастья люди всегда что-нибудь припоминают. Я ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь заранее сообщил о предупреждении колоколов. Это просто одна из старых корнуоллских легенд!

Но ведь пруд есть!

— Это просто пруд — и все!

— Но он бездонный?

— Я в этом сомневаюсь.

— А кто-нибудь пытался промерить глубину?

— Зачем?

Узнать, есть ли там, внизу, монастырь?

— Это просто одно из старых корнуоллских суеверий! Никто ничего там не будет выяснять! Никто ведь не выясняет, каков состав воды в Роднике монахини в Альтаруне, которая, по слухам, предохраняет от безумия!

Никто не собирается проверять, правда ли, что испивший воды из источника Святого Уния в Редруте никогда не будет повешен. Просто есть люди, которые склонны верить в такие вещи, а остальные относятся к этому скептически. То же самое и с Бра-ноком…

— Хотелось бы мне послушать эти колокола!..

— Их нет! Я сомневаюсь даже в том, что там когда-то был монастырь. Ты же знаешь, как рождаются такие легенды. Людям мерещится, они видят или слышат что-то такое, что не могут объяснить.

Тогда начинают появляться легенды. Тем не менее, не подходи туда близко: это нездоровое место. Застойная вода всегда вредна… и, как я уже сказала, там топко.

Нужно сказать, в то время я не слишком заинтересовалась историей этого пруда. Кругом без конца рассказывали о каких-нибудь сверхъестественных событиях, о том, что некоторые люди имеют дурной глаз, что один умеют вредить другим, изготовляя восковые фигурки недруга и прокалывая их булавками. Однажды скоропостижно скончался мужчина, и его мать обвинила его жену в том, что та погубила его, посыпав солью вокруг его стула, — метод, который суд присяжных не признал достоверным способом убийства. Еще была Мэдди Крейг, которую звали «пелларом». Это значило, что кто-то из ее предков помог русалке, оказавшейся на берегу, вернуться обратно в море. Так что существовали роды пелларов, одаренные особыми способностями благодаря тому, что оказывали помощь русалкам. В общем, колокола Святого Бранока не представляли для меня особо необычный случай.

Моя мать очень интересовалась происхождением нашей семьи и многое знала об этом, поскольку большинство наших предшественниц тщательно записывали историю своей жизни. Большая часть этих записей хранилась в Эверсли, откуда и происходило наше семейство, но со временем браки разбрасывали членов семьи в самые разные места, и теперь Эверсли был домом всего лишь одного из ответвлений семейства. Мы очень редко навещали их, поскольку Эверсли находился на противоположном краю Англии — на юго-восточном, в то время как Кадор был на юго-западе.

Моей матери доводилось видеть немало этих дневников, и она частенько пересказывала мне их содержание. Особенно меня интересовала моя предшественница Анжелет. Она и ее сестра-близнец Берсаба были замужем за одним и тем же мужчиной: вначале Анжелет, а после ее смерти — Берсаба.

В Кадоре была картинная галерея, где меня больше всего интересовал портрет моего дедушки. Его глаза были нарисованы так, что все время следили за мной, в какой бы конец галереи я ни пошла, и, по-моему, выражение его лица тоже менялось. Наверное, это был очень хороший портрет, потому что складывалось впечатление, что в любой момент дедушка может переступить раму и выйти наружу. У него было смуглое волевое лицо, и если присмотреться, то можно было увидеть, как уголки губ слегка приподнимаются, а в глазах загораются огоньки. Похоже, дедушка считал жизнь большой шуткой.

Мать заметила, что я заинтересовалась портретом:

— Почему ты всегда на него смотришь?

— Знаешь, похоже, что он живой! Все остальные портреты — просто картинки, а этот кажется совсем живым!

Мать отвела взгляд. Я поняла, что она не хочет показать мне, что сильно взволнована, а потом сказала:

— Он был просто чудесным человеком. Я любила его… очень любила! Когда я была маленькой, он был для меня самым главным человеком. Ах, Анжела, как бы мне хотелось, чтобы ты могла узнать его! Временами мне кажется, что в нашей жизни все заранее предопределено. Он просто должен был умереть молодым, он никак не мог стать стариком! Твой дедушка прожил жизнь, полную приключений, иногда жестоких… а потом приехал сюда, чтобы жить мирной семейной жизнью с людьми, которых нежно любил. С моей матерью Джессикой, сыном Джекко и со мной.

Мама слишком разволновалась и не могла говорить дальше. Я обняла ее:

— Давай не будем смотреть на портрет, мама, если это так сильно расстраивает тебя!

Мать покачала головой:

— Услышав это, он просто посмеялся бы надо мной и велел бы прекратить горевать.

Она ушла вместе с ним… моя мать и Джекко, все они ушли и оставили меня одну. Даже сейчас… я так живо это помню! Никогда не смогу забыть… Я постоянно вспоминаю тот день, когда они ушли и больше не вернулись…

И она рассказала мне историю моего дедушки, Джейка Кадорсона:

— Кадор — его родной дом. У Джейка был старший брат, который стал наследником имения. Они никак не могли ужиться друг с другом, и Джейк ушел из дома, присоединившись к странствующим цыганам…

— Он сам немного похож на цыгана!

— У Джейка и характер был похожий: он никогда не боялся жизни, бросал ей вызов, и жизнь приняла его, в конце концов, победив… Когда Джейк жил цыганской жизнью, он убил одного мужчину из местной знати, который напал на одну из цыганских девушек. Джейк бросился на помощь. Завязалась драка, во время которой мужчина и был убит, а Джейка сослали в Австралию на семь лет. Его бы наверняка повесили за это убийство, если бы твоя бабушка Джессика не заставила своего отца сделать все ради спасения Джейка: ее отец был очень влиятельным человеком. Ну и… Джейка приговорили к каторжным работам на новых землях Австралии в течение семи лет, что по тем временам было очень легким наказанием за убийство человека.

Пока Джейк жил в дальних краях, его брат умер, и Джейк унаследовал Кадор. Он вернулся в Англию и женился на твоей бабушке. Родился мой брат Джекко, а потом и я. У нас была очень счастливая семья! Потом мы поехали в Австралию… Когда кончился семилетний срок Джейка, он получил там участок земли и организовал свое хозяйство. Именно тогда, когда мы были в Австралии, Джейк на лодке вышел в море в этот ужасный день — он, моя мать и Джекко… Они так никогда и не вернулись…

Не нужно говорить об этом!

— Мне больно… даже сейчас. Я так ясно помню это!..

Я обняла ее:

— Ничего, мама! У тебя есть папа и мы… Джек и я.

Она еще крепче прижала меня к себе.