С тех пор прошло почти шестнадцать лет.

Навязчивая идея, что убийца вернется завершить начатое, не оставляла меня ни на один день. Я так и не выучился ни на какую профессию, не получил никаких навыков, которые помогли бы мне выстроить карьеру. У меня нет постоянной девушки, потому что все сбегали, как только понимали, что никаких планов на совместное проживание и строительство радужного будущего у меня нет.

Я живу один в трехкомнатной квартире, которая досталась мне в наследство. Дом в Орехово-Зуеве по-прежнему стоит, я отдал его в распоряжение дяди Вовы, и он живет там круглогодично. У него тоже есть квартира в Москве, и он сдает ее, а деньги отдает мне, хотя я в них не нуждаюсь. Но это вопрос очень болезненный и спорный, я деньги беру, но не трачу. Когда-нибудь дяде Вове они пригодятся, и он будет вынужден принять их от меня. У него ведь больше никого нет.

Я получил достаточно большие деньги в наследство от отца, а еще у мамы была своя недвижимость, однокомнатная квартирка в Кузьминках, которую я также сдаю и исправно получаю деньги. В маминой квартире я сделал хороший ремонт, купил дорогую мебель и сдаю ее за приличную сумму.

Я не знаю, что буду делать дальше. Я ни к чему не стремлюсь. У меня нет желания жениться, обзаводиться детьми, начать жить нормальной жизнью. Со временем я понял, что просто жду, когда наступит тот самый день икс и все станет на свои места.

Постепенно эта мысль вжилась в подкорку, и я стал готовиться к этому — не брал кредитов, не давал долгих обещаний, старался чаще видеться с друзьями и никогда не ругался с ними, хотя порой хотелось даже врезать. Я не хотел отягощать их жизнь пониманием, что в нашу последнюю встречу мы поругались. Я не планировал отпусков, и если подворачивался выгодный вариант с путешествием, то покупал билеты, собирал чемодан и летел тем же днем. Я никогда не знал, что буду делать на будущий Новый год и как проведу лето. Я жил каждым днем, и утром был готов к тому, что этот день будет последним. У меня было готово завещание и даже костюм, в котором я бы хотел быть похороненным, — он висел в шкафу в полиэтиленовом чехле, на котором написано: «похороните меня в нем». В завещании есть упоминание об этом, на всякий случай я даже описал этот костюм: темно-синий костюм-тройка Louis Vuitton, сорочка молочно-белого цвета, галстук матовый, синий, туфли черные, лаковые. В кармане пиджака лежат чистые белые боксеры и носки. И приписка — хоронить на третий день, перед захоронением не брить, чтобы отросла трехдневная щетина. Волосы зачесать назад. Гроб я тоже попросил темно-синий, под цвет костюма.

В одной из комнат, которая раньше принадлежала Мэри, я устроил зал славы. В этой комнате не было обоев, только мои фотографии — в разных костюмах, плакаты с рекламой, на которых умелые фотографы запечатлели меня, фото с мероприятий, которые попали в газеты. Во всех снимках я видел только себя, проживающего один из дней, который я считал последним. Но на всех фотографиях можно заметить одно — я член семейства Даниловых. Выразительное и мужественное лицо, чуть грубоватые скулы, доставшиеся от отца, мамины темные густые волосы, пухлые папины губы и большие голубые глаза, точь-в-точь как у мамы.

Я не публичный человек, но моих изображений в Интернете очень много. После того как дядя Вова забрал меня из интерната, я попросил его отправить меня в модельную школу. Что такое модельное образование? Да просто фарс, вытягивание денег из родителей. Родителей у меня не было, а деньги были. Учиться требовалось не пять и не восемь лет, а профессия на руках. Когда я закончил эту школу (по прошествии семи месяцев), я понял: образования и профессии у меня как не было, так и нет. Зато у меня появился агент, которому удалось продать мое время для съемок.

Моей первой работой стали съемки для подростковой коллекции одежды, преимущественно джинсов. Я не бегал на пробы, не участвовал в кастингах, не стремился заключить контракты. У меня был один договор с моим агентом, который от моего имени заключал сделки. Главным условием каждой сделки были съемки в ближайший день и пост-оплата, в противном случае сделку я не признавал и ничего не гарантировал. К каждому контракту, который подписывал агент, прикладывалась рукописная расписка от заказчика, что с этим условием он ознакомлен и согласен. Никаких долгоиграющих обязательств. Не хочу оставлять после себя долги и неотработанные деньги.

В модельном бизнесе я уже не один год, и пора бы уже либо вытягиваться вверх (имею в виду, на самый верх и становиться звездой), либо уходить на пенсию. Я, естественно, выбрал второе, но мой агент почему-то посчитал, что может что-то выбрать за меня, и поэтому я иду в суд.

Я решил подать в суд на своего агента в тот же день, когда он притащил мне контракт, подписанный от моего имени на основании той доверенности, которую я ему выдал. В доверенности не указано, что его право на сделки от моего имени ограничены требованием о быстротечных обязательствах, это было в нашем с ним договоре, и это подтверждают все мои сделки, совершенные им от моего имени по той самой доверенности, которую год за годом мы продлеваем.

Агент заключил договор с российским представительством модного дома «Бурлеск» на мое участие в их рекламной кампании, которая включает в себя рекламу новой линии одежды для мужчин и туалетную воду. На год!

— Что ты наделал, Алекс?! — кричал я. — Ты понимаешь, что у меня возникли обязательства длиною в год?!

Я редко выхожу из себя, но сегодня мой агент меня поразил. Я сначала подумал, что это розыгрыш. Но все оказалось не так смешно, когда я увидел договор, названный по-буржуйски «контрактом», и к нему не было прикреплено уведомление об условиях исполнителя, которое я требовал прикреплять к каждому договору. Больше того, прямо под преамбулой договора имелась фраза, выделенная жирным и красным: «один год с даты подписания договора». Ровно год!

— Немедленно звони и сообщи им, что я не смогу исполнить этот контракт, — потребовал я.

— Я не могу, ты уже получил деньги.

— Я переведу их обратно!

Я не получал смс-сообщение от банка, а у меня очень надежный банк. Дорогой, но очень надежный. Он никогда меня не подводил и всегда выручал сию минуту, а не через тридцать дней, как делает большой государственный банк. Но сегодня мой любимый банк меня подвел — я залез в мобильный банк и увидел на счете совершенно не ту сумму, которую ожидал. Все мои крупные деньги лежат на депозитах прямо тут, в моей руке на дисплее телефона, но на расчетном счету лежала тоже очень крупная сумма, почти миллион рублей. Вчера еще там было не больше двадцати тысяч, а сегодня — почти миллион. И никаких смс о пополнении счета!

— Нельзя, Ваня, ты должен будешь неустойку в пять миллионов рублей.

— Ты идиот, Алекс!

Пинком под зад я выгнал Алекса из своей квартиры и заметался, собирая в портфель какие-то бумаги, паспорт, кошелек и копию контракта. Выбежав из дома и сев в машину, я позвонил дяде Вове, попросил его связать меня с его адвокатом.

— Я могу спросить, что у тебя случилось?

— Алекс заключил сделку длиною в год, вот что случилось, дядя Вова!