Было и еще одно «но»: с уничтожением надгробия наступала окончательная смерть его владельца. Правда, Андрей тут же нас успокоил, сказав, что, когда доберемся до основной стоянки, нас отведут в секретный склеп отряда, где мы сможем спрятать свои. С одной стороны, хочется все время носить с собой такую важную штуку, с другой — если ты погибнешь, таская с собой плиту, то велика вероятность, что и ей достанется. И тут уже дороги назад не будет. А судя по тому, с какой легкостью местные старожилы говорят о смерти, мир вокруг нас не из простых. И пока, похоже, нас в это посвящать не спешат.

— Можно еще раз? — не выдержал я и спросил, даже руку поднял, будто в школе. Прилежный ученик, что может быть безобиднее.

Андрей посмотрел на меня и кивнул.

— Мы знаем, где выход, но пробраться туда нелегко — это раз, — начал я, — если мы умираем, то можем воскреснуть — это два, а еще кто-то может уничтожить наше надгробие, и тогда все пойдет псу под хвост — это три. Все верно?

Вокруг воцарилась гнетущая тишина, я даже пожалел, что решил выступить. С другой стороны, не мешало бы с самого начала все прояснить.

— Все верно, — мрачно подал голос Сурен. — Но ты забыл еще самое главное.

Я вопросительно посмотрел на него. Плакса и другие новенькие последовали моему примеру, получилось даже немного забавно, несмотря на весь трагизм ситуации — сидит эдакий гуру, на которого, раскрыв рты, воззрились ученики.

— Главное — выжить, — буркнул Сурен и отвернулся.

— Ой, а мы разве не… того? — брякнула Плакса, она же Лиса.

— Мы-то нет, — вызывающе ответил мужик. — А вот предыдущие пятеро — очень даже того.

— Валентин Петрович!.. — предостерегающе обратился к нему Андрей.

— А что? — Петровича, так я решил его звать, заметно трясло. — Тебе Олеська ночами не снится? Или Виталик? Или…?

— Стоп! — повысил голос Андрей. — Давайте сейчас не будем об этом.

Петрович умолк, остальные тоже не проронили ни слова. Андрей обвел все вокруг изучающим взглядом, сам себе кивнул и продолжил:

— До базы — примерно десять километров, — кто-то из новеньких ойкнул, кажется, Миша. — И это если идти по прямой.

— Так, теперь я, — вновь заговорил Сурен. — Как сказал Андрей, вам надо спрятать надгробия. Если хотите, оставайтесь здесь, рискуя всеми жизнями сразу — мы никого не держим.

— Что нам грозит по дороге? — спросила Ольга. Ну, просто женщина с железной хваткой!

— Все, что угодно, — пожав плечами, ответил Сурен. — Дикие звери, природные катаклизмы, ловушки неизвестных.

— Понятно, — коротко ответила бизнес-леди.

— Те, кто подверг вас испытанию, позволил вам выбрать основную способность, — продолжил тем временем Сурен. — Запомните: здесь вам лучше рассчитывать именно на нее. Все остальные ваши навыки тут вряд ли пригодятся.

— Ножевой бой, — тут же ответил участковый.

— Маскировка, — потупив глазки, сказала Лиса. А ведь к стандартным боевым навыкам такое не отнесешь. Как я и думал, дамочка ой как не проста.

— Огнестрельное оружие, — Ольга тоже смогла всех удивить, даже Андрея с Суреном. Никак ее туго затянутые в узел светлые волосы, очки в черной оправе и строгий деловой костюм не вязались со стрельбой. Однако же, на тебе.

— Я… я не помню, — растерялся Миша-Мажор. — Я вообще все очень плохо помню.

Сурен вздохнул, попросил как-то расплывчато посмотреть внутрь себя и сказать, что там в описании навыка написано. И пока тот натужно морщил лоб, повернулся ко мне, предлагая рассказать о своей специализации.

— Боевые косы, — не моргнув глазом, соврал я. А что? Найти что-нибудь подобное им вряд ли удастся, а значит, и историю мою под сомнение никто не поставит. И даже если найдут — в крайнем случае скажу, что коса не боевая, поэтому умения и не работают.

Сурен переглянулся с Андреем, и оба одновременно вздохнули.

— Что же с вами все так не просто, — еле слышно прошептал наш командир.

— А теперь я быстренько помогу вам освоиться с новой реальностью, — неожиданно жизнерадостный голос Сурена показался донельзя фальшивым. — Один раз придется помучиться, но зато потом это у вас будет получаться на автомате. Расфокусируйте взгляд и посмотрите как будто бы внутрь себя.

Опять внутрь себя. Легко сказать! И что это значит? Окинул взглядом остальных, не выдержал и улыбнулся: Миша, Лиса, участковый и Ольга смешно пучили глаза, непроизвольно будто помогая себе различными жестами.

— Получилось! — Лиса даже запрыгала. — Ого, а что это?

— Это ваши характеристики, — ответил Сурен. — Сила, ловкость, выносливость. Если повезет, и не умрете, сможете их улучшить.

Не знаю, как, но у меня в итоге «посмотреть внутрь себя» получилось довольно легко, несмотря на стойкие опасения. Я даже отшатнулся назад от неожиданности. Впереди возникла полупрозрачная панель, которая казалась изображением от видеопроектора или голограммой — даже не знаю, на что больше похоже.

Чуть было не сорвалось с языка — а как же, мол, интеллект? К счастью, мое природное благоразумие пришло на помощь и приказало молчать. Сурен говорил о трех характеристиках, но у меня их оказалось четыре. Как говаривал один из моих любимых героев детства, это «жжж» неспроста. Я так понимаю, что другие мои характеристики увидеть не могут, все держится исключительно на вере и честности. Это радует.

Спустя пару минут я уже научился одной только мыслью вызывать панель с характеристиками и так же легко ее сворачивать. При взгляде же на других я мог видеть их имя и уровень, больше ничего — значит, я прав, и никто не может видеть характеристики остальных. Что ж, в этом есть свои минусы и свои плюсы. Ого, а у нашего Сурена уже десятый уровень! Да он, похоже, уже ветеран этого странного мира. Хотя, пожалуй, я поторопился с выводами: у Андрея был аж двенадцатый. Парень, который помогал мне встать после появления из теневого мира, Саша Свиридов, по уровню был девятым, мужик Валентин Петрович — восьмым, а лысый по имени Игорь — тот, который поставил на место Лису — как ни странно, был пятым. А я уж было подумал, что он такой же крутой, как и Андрей с Суреном.

— Выдвигаемся! — скомандовал Андрей. — Смотреть по сторонам, далеко друг от друга не отходить и глупостей не делать!

Вот не люблю, когда так говорят: не делай глупостей. Кто бы еще предупредил, что глупость, а что нет — и ведь никто не скажет, пока ты не опростоволосишься.