т. е. ступени развития человеческого общества, которую изучают этнография и этнология. В 1966 г. в статье, отвечая К. Леви-Строссу на обвинение в формализме, которое он категорически отвергал, В. Я. Пропп пишет: «“Морфология” и “Исторические корни” представляют собой как бы две части или два тома одного большого труда. Второй прямо вытекает из первого, первый есть предпосылка второго <…>. Я, по возможности строго методически и последовательно, перехожу от научного описания явлений и фактов к объяснению их исторических причин»[21].

Закончив Предисловие, В. Я. Пропп записал в «Дневнике»: «Перечитал это предисловие и остался доволен. Я, несомненно, сильнее этого знаменитого француза Леви-Стросса, который пишет обо мне с таким пренебрежением. Только работать я не могу столько, как они, не могу быть на уровне того, что знают в Европе и Америке, потому что библиотеки наши не могут снабдить нас тем, что надо»[22].

Но в 1940-е гг. эта книга вызвала яростную критику и обвинения в антимарксизме, идеализме и протаскивании религиозных идей, а также приверженности буржуазным традициям. Огромную рецензию, зловеще озаглавленную «Против буржуазных традиций в фольклористике (о книге проф.

B. Я. Проппа “Исторические корни волшебной сказки”)» публикует «Советская этнография» (1948, № 2). Авторы И. Дмитраков и М. Кузнецов, пол у грамотные публицисты, в своей рецензии прежде всего «громят» основные теоретические положения статьи В. Я. Проппа «Специфика фольклора» за «мистику», «извращение и фальсификацию истинной картины общественных отношений», за то, что в своей работе он опирался «не на великого теоретика фольклора А. М. Горького, а на буржуазных ученых-идеалистов» и т. д., затем обрушиваются на монографию ученого, утверждая, что исследование имеет «откровенно-формалистический характер» (С. 230–239).

В течение февраля 1948 г. в Институте этнографии АН СССР были проведены заседания, посвященные обсуждению «недостатков и задач современной фольклористики». Критике были подвергнуты работы В. Я. Проппа, П. Т. Богатырева и теоретические положения трудов А. Н. Веселовского. 9 февраля на заседании выступил М. М. Кузнецов, зачитавший рецензию на книгу В. Я. Проппа. Рецензию обсуждали, и в процессе обсуждения были вскрыты «недостатки» как этой, так и других работ В. Я. Проппа, – как свидетельствует информация, опубликованная в «Советской этнографии» (1948, № 3).

И. И. Потехин, например, выразил сожаление, что «Проппа влечет не к Добролюбову, Чернышевскому и Горькому, а к идеалистам-позитивистам». В. И. Чичерев утверждал, что В. Я. Пропп «выхолащивает идейное наполнение» из народного творчества и отрицает его национальную сущность. С. А. Токарев посчитал, что автор рассматривает этнографические материалы «сквозь призму вульгарно-социологических взглядов». Решительнее всех были Е. В. Гиппиус, назвавший книгу Проппа «весьма вредной в методологическом отношении», и С. П. Толстов, квалифицировавший книгу как «антимарксистскую по концепции и методу исследования». Пропп не взял заключительного слова, никак не реагировал на критику до 1966 г., когда было написано предисловие к итальянскому изданию «Морфологии сказки». Пропп выдержал ругательную заказную критику, носившую не научный, а идеологический и политический характер. Пропп выдержал критику и остался на прежних позициях, не выдержало его сердце: он перенес обширный инфаркт. И разумеется, работы автора «антимарксистской книги» никто не решался печатать. За последующие девять лет ученый опубликовал лишь три статьи по фольклору, тезисы и статью о проблеме артикля в современном немецком языке.

А затем в свет выходит монография «Русский героический эпос» (Л., 1955; изд. 2-е, М., 1958). Поздравляя Владимира Яковлевича с изданием книги, я услышала: «Десять лет я писал и бросал в ящик стола. Если бы не Игорь Петрович Еремин (в ту пору заведующий кафедрой русской литературы ЛГУ. – А. М.), который приложил много усилий, чтобы книга была издана, она и теперь бы не была опубликована».

Фундаментальный труд В. Я. Проппа «Русский героический эпос» произвел огромное впечатление на современников. Мне запомнился такой эпизод: в 1955 г. кафедра русской литературы отмечала 60-летний юбилей В. Я. Проппа, когда уже вышла в свет его новая книга, и многие из присутствовавших успели ее прочитать. Запомнилось, что атмосфера юбилея была радостной, приподнятой, праздничной, было море цветов и подарков.

Остались в памяти слова Г. П. Макогоненко о том, что, начав читать книгу, он не мог оторваться от нее, пока не дочитал до конца, и что она увлекательнее всех романов.

Студенты семинара решили сделать к юбилею подарок учителю, собрали немного денег и после долгих обсуждений – что подарить? – купили набор серебряных рюмок и на каждой выгравировали «ВП».

Выступавшие восторженно отзывались о трудах юбиляра и о последней монографии. От студентов выступала я, и когда окончилась торжественная часть, ко мне подошел Владимир Яковлевич и сказал: «Тоня, Вы выступили лучше всех!» Думаю, он похвалил мое выступление потому, что оно было самым кратким. А потом мы с А. Нутрихиным, в ту пору аспирантом Владимира Яковлевича, отвезли подарки и цветы на улицу Марата. И Владимир Яковлевич обратился к жене: «Елизавета Яковлевна, где там у нас бутылочка муската? И приготовьте рюмки, что подарили мне студенты!» И мы выпили муската, и я огорченно сказала, что все подарки были стилизованные, «фольклорные», только вот наш… – «Что Вы, это самый “фольклорный” подарок – серебряная чарочка», – живо возразил Владимир Яковлевич.

В монографии о русском эпосе В. Я. Пропп прежде всего определил жанр былин, отграничив их от духовных стихов, баллад, сказок, исторических песен.

Целью своей работы автор считал историческое изучение эпоса, которое должно состоять в раскрытии связи «развития эпоса с ходом развития русской истории и в установлении характера этой связи» (С. 18). И на этом пути первая задача состоит в том, чтобы, сопоставляя варианты каждого сюжета, понять замысел былины, выявить ее идею: «Раскрытие идеи есть первое условие исторического изучения былин. Народная идея всегда выражает идеалы эпохи, в которую эти идеи создавались и были действенны»[23]. Противопоставляя свою концепцию историзма былин концепции исторической школы, В. Я. Пропп пишет: «Взаимоотношения между эпосом и историей сторонники этого направления представляют себе чрезвычайно просто. Песни отражают, регистрируют события той эпохи, в которой они создавались. Эпос рассматривается как своего рода устная историческая хроника, подобная письменной хронике – летописи. <…> Отсюда – метод этой школы, сводящийся к проверке былины через летопись или другие исторические документы»[24].

По-новому решает Пропп и проблему происхождения былин как жанра, который возник из эпоса догосударственного. Об этом пишет Б. Н. Путилов: «Русские былины как исторически обусловленный этап в истории эпического творчества народов В. Я. Пропп исследовал на основе типологического сравнения с архаическим (по его терминологии, “догосударственным”) эпосом народов Сибири и Крайнего Севера. Такое сравнение позволило ученому вскрыть в былинах сложный пласт архаики, объяснить его существование и его характер и,