шмыгая носом, уже несколько часов подряд носила дочку по комнате. Еще час назад я в тупой ярости трясла эту беззащитную кроху, потому что, обессилев, не знала, как мне успокоить орущее дитя. И теперь меня обняло своими слизкими руками бесконечное чувство вины перед своей малышкой.

Сейчас уже вернулся муж. В первом часу ночи. Когда уже наступила тишина. Когда он уже не мог мне ничем помочь. И молчал. Он молчал, лежа на диване и нажимал на кнопки пульта.

– Давай разведемся! – еще громче и требовательнее сказала я.

– Что ты от меня хочешь? – он начал кричать – Я разве гуляю где-то? Я работаю! Ты думаешь, мне это нравится? Я устаю, как собака, а все ради вас! Разведемся? Да давай! Подавай иди на развод!

На этом разговор закончился. Я знала, что не подам на развод. Кому я буду нужна? Особенно теперь, с маленьким ребенком на руках. Да и мне уже 23! Разведенка в 23 с ребенком на руках, не имеющая работы – отличная перспектива.

Эти воспоминания были смешными. Боль обиды уже давно притупилась, зато появилось ощущение собственной глупости. Двадцать три… двадцать три это ничтожно мало. В двадцать три люди должны еще искать себя, совершать ошибки, проживать самые яркие эмоции. Однако когда торопишься, то хмурая осень приходит и в двадцать три. Она приходит для того, чтобы через несколько лет созреть и всполохнуть самым яростным штормом и самой страшной грозой.

Противоречия

Дождь набирал силу, он уже изо всех сил бил каплями по стеклу, барабанил и смывал с них пыль, которая успела скопиться с тех пор, когда я мыла окна в последний раз. Я уже и забыла, когда делала это. А когда-то я мечтала о семейном быте и видела в этом весь смысл для любой уважающей себя женщины.

Мои воспоминания все больше приближались к той точке, когда все участники этой истории сошлись в одной точке. В той, из которой не было возможности вернуться в прежнюю жизнь, какой бы спокойной и понятной она не была. Я вновь потянулась к бокалу с вином и заметила, что в комнате давно не убирались. На диване валялся растянутый плед, на полках в беспорядке лежали детские игрушки, книги и даже маникюрные ножницы. Совсем, как тогда…

Мне было неуютно, противно находиться в собственном доме, в котором я не могла даже помыть полы. Мне кажется, я не делала этого на протяжении полугода, не имея ни моральных, ни физических сил…. И вместе с тем я регулярно выслушивала от близких мне людей бесконечные упреки о том, как следует женщине вести домашнее хозяйство. Я на скорую руку распихивала по шкафам разбросанные вещи, мыла посуду и готовила ужин, одной ногой качая шезлонг с ребенком…. А потом шла на улицу, чтобы избавить себя от бесконечного крика и гуляла. Я могла ходить по 5-6-8 часов, стаптывая ноги, кутаясь от ледяного ветра в шарф и наслаждаясь тишиной. В коляске она не плакала. А у меня было так много времени, чтобы предаться собственным мыслям… Я собирала желтые кленовые листья, несла их домой и зажигала свечи… Я хотела той картинки, которая представлялась у меня в голове до того, как я успела в это окунуться.

Легче стало с приходом весны…. А потом с каждым годом становилось все легче. Дочь пошла в детский сад, оставив меня с бесконечным чувством вины… Нет, я не вздохнула полной грудью, сбросив с себя необходимость быть с ребенком наедине сутками напролет. От меня оторвали ее, ее, чьей жизнью я жила последние три года.

Я не могла себя найти ни на одной работе, ненавидела свое чувство вины, летела после работы за ней быстрее ветра… В какой-то момент я нашла, как мне казалось, идеальный выход из положения… Я ведь могу родить еще одного ребенка и вновь стать привязанной к дому… И я родила. Сына…

К этому времени, отношения с мужем стали совсем…. Нет, не ужасными, нет, не было в нашей семье насилия, угроз или что там еще ассоциируется с женским кошмаром? Нет… Они стали никакими. Мы были мужем и женой и у нас были дети. А время от времени между нами случался секс. Как базовая потребность человека. Иногда мы ругались… Потом ссора просто переставала быть острой и вновь налаживалось общение. Ни одной точки соприкосновения… абсолютно разные характеры, жизни и дети – как связующее звено двух разных душ.

В какой-то момент я открыла глаза… Утром… И поняла, что если бы мне сейчас было 85, то я не могла бы вспомнить по-настоящему ярких эмоций, чувств и событий. Нет, парочка нашлась бы, безусловно, но все стало каким-то серым и не тем… Я вдруг поняла, что в своем браке всегда была тем, кто любит… И никогда не была тем, кто позволяет себя любить… Действительно ли такие отношения являются максимально успешными? не думаю… Но в моем браке это разделение было максимально очевидным.

Мой муж стал закатывать мне все больше скандалов. Наверняка, его седьмое чувство, что-то подсказывало, нашептывало… Он не мог не видеть изменений, которые происходили во мне. И это заставляло его все больше на меня давить, а я с каждым днем все больше от него отдалялась. Я вспоминала все обиды, которые долгих 9 лет безмолвно копились в моей душе. Я вспоминала предательства с его стороны, его черствость, его равнодушие к моим чувствам.

Она давала мне все. Заботу, нежность, тепло и бесконечное возбуждение. Она писала, как хочет меня, и я чувствовала это желание сквозь километры и хотела ее не меньше. Хотела приехать, впиться в ее губы, сорвать ее одежду и заставить ее трепетать каждой клеточкой тела, кусать губы и сдерживать стон, который мог разбудить весь дом.

Целыми днями напролет мы обменивались подобными признаниями и все больше увязали в этом водовороте. Ни одна из нас не хотела терять то, что недавно приобрела. Я как подросток по ночам смотрела в тусклый экран телефона, улыбалась и была совершенно счастлива. Я вдруг обрела те эмоции, которые так безуспешно пыталась найти уже не один год. И эти эмоции откликнулись в душе другого человека. Я поняла, что можно не только любить, но и быть любимой.

Прямо в этом дожде мимо окон прошел человек. Он был словно черный силуэт, без зонтика и, казалось, без надежды. Сгорбившись и сопротивляясь ветру, он шел вперед…. Знал ли он точно, что делает это не зря? Вино