Софи развернула салфетку и вдохнула сладкий цветочный запах.

– Я буду! Я буду! – взвизгнул тоненький голосок. Жозефина вылетела из-под куста и подбежала к Софи и Дэнни. – Дайте мне! Мне! Мне! Мне!

Дэнни вдруг побледнел и так резко плюхнулся на парапет, словно у него подогнулись ноги. Не веря своим глазам, он смотрел на морскую свинку, которая мечтательно обнюхивала макарун в его вытянутой руке – морскую свинку в розовой балетной пачке и зелёной шляпке из травы!

– Ой, Софи, целый макарун… – восторженно пропищала Жозефина. – Я в жизни не видела целого мака-руна!

– Отломи ей кусочек, Дэнни, – сказала Софи, легонько ткнув брата локтем под рёбра. У него было такое смешное лицо! Взгляд совершенно безумный, глаза круглые, как два стеклянных шарика.

– Кто это? – прошептал Дэнни.

Софи вздохнула очень по-взрослому:

– Это морская свинка, балбес. Их тут много, они живут под холмом. Эти смешные кусты – входы в их домики. Разве ты не знаешь? – Она очень старалась не засмеяться, глядя на растерянное лицо Дэнни. В кои-то веки ей известно что-то такое, о чём не знает её старший брат. Он всегда перед ней задавался и давал ей понять, что она маленькая, глупенькая и ничего не знает.

Дэнни явно хотелось сказать, что такого не может быть, потому что так не бывает, но было бы глупо отрицать очевидное – ведь Жозефина сидела у него на коленях и, радостно повизгивая, хрустела лавандовым макаруном.

– Я не знал, – смиренно проговорил он, и Софи улыбнулась.

– Дэнни! Софи!

– Это мама, – сказала Софи, поднимаясь на ноги. – Нас опять зовут фотографироваться. Ой, нет! – Она приподняла пышную юбку своего кружевного платья. – Оно порвалось… Наверное, я наступила на юбку, когда упала с парапета.

– Ты упала?! – Дэнни закатил глаза, но сразу смутился и виновато потупился, когда Жозефина сердито стукнула его по руке крошечной когтистой лапкой. – Извини, Софи. Да там почти незаметно. Встанешь чуть боком, когда будем фотографироваться, и никто не увидит, что оно порвано.

– Но я-то знаю, – прошептала Софи, чуть не плача. – Такое красивое платье… Тётя Лу купила его мне специально на свадьбу, и оно мне нравится. Да и мама наверняка рассердится.

Жозефина быстро взглянула на порванное платье и печально уставилась на кусочек макаруна у себя в лапках.

– Ну ладно. Мне всё равно всё не съесть, – она тихонько вздохнула, спрыгнула с коленей Дэнни и бросилась к дверце в нору. – Эрнест! Эрнест! – позвала она громким шёпотом, и Софи с Дэнни радостно переглянулись. Они сейчас познакомятся с ещё одной говорящей морской свинкой? Стараясь не слишком выдавать своё любопытство, они придвинулись ближе.

– Эрнест! Иди сюда! Быстрее! Если ты спишь, просыпайся! – нетерпеливо пищала Жозефина. – Хватит спать! Если всё время дрыхнуть, можно и растолстеть. Будешь ещё толще, чем сейчас.

Ей ответил сердитый голос:

– Жозефина! На улице ещё светло! Что ты делаешь там, снаружи, глупый морской поросёнок?! Тебя же могут увидеть! Возвращайся в нору! Сейчас же!

– Не могу, Эрнест. Тут кое-кому нужна твоя помощь. Пожалуйста, выйди и посмотри. – Усы у Жозефины мелко дрожали. – А за труды тебе будет награда! Очень вкусная!

– Ну ладно, уговорила, – пробурчал голос с той стороны крошечной дверцы. – Если это так важно… Но мне придётся надеть эту глупую шляпу! Я чувствую себя в ней старым дурнем…

Через пару минут из норы показалась пушистая голова. Чёрные глазки-бусинки сердито уставились на Софи и Дэнни.

– И что тут у вас? Надеюсь, это действительно острая необходимость. Меня, видите ли, разбудили.

Даже под шляпкой из пучка травы было видно, что эта морская свинка – совсем не такая, как Жозефина. Вернее, не свинка, а свин. Это определённо был мальчик. Даже не мальчик, а дяденька – очень строгий и очень сердитый, – чёрно-белый и изрядно взлохмаченный после сна.

– Не знаю, острая ли это необходимость, – проговорила Софи виноватым голосом. – Я порвала платье – нарядное платье для праздника. Я подружка невесты на свадьбе…

– Ну, показывай, что стряслось!

Софи расправила порванный кружевной волан. Эрнест с досадой цокнул языком, точно как мама, когда Дэнни приходит с футбольной тренировки по уши в грязи.

– Да, беда… Придвинься поближе, малышка.

Софи чуть было не возмутилась вслух – какая она ему малышка, если она в двадцать раз больше его?! – но промолчала. Всё-таки Эрнест пришёл ей помочь.

– Впрочем, всё не так страшно. Края ровные. – Откуда-то из глубин своей густой взлохмаченной шёрстки Эрнест вытащил иголку и нитку и принялся зашивать прореху. Софи склонилась над ним, с изумлением наблюдая, как ловко работают его короткие пухлые лапки. Нитка была такой тонкой – почти невидимой. Софи даже подумала, что это, наверное, не нитка, а одна из шерстинок Эрнеста. – Ну вот, всё готово. – Эрнест перекусил нитку острыми желтоватыми зубами и разгладил ткань.

– Вот это да… Совсем ничего не заметно… – прошептала Софи. Прорехи как не бывало. Платье было как новое.

– И не должно быть заметно! – обиженно воскликнул Эрнест.

– Сразу видна рука мастера, – проговорила Софи с искренним восхищением в голосе, и Эрнест с гордым видом приосанился:

– Многолетняя практика, знаешь ли. Кажется, кто-то там говорил о…

– Вот, пожалуйста. – Дэнни протянул ему кусочек макаруна, и крошечные чёрные глазки Эрнеста загорелись восторгом:

– Макарун! Вот это да! – Он взял угощение, обнюхал и мечтательно зажмурился. Потом навострил ушки и взглянул на вершину холма. – Кажется, тебе пора, девочка. У меня есть подозрение, что тебя зовёт мама. – Он развернулся и степенной походкой направился к дверце в нору.

– До свидания! – Жозефина потянулась к Софи и чмокнула её в щёку.

Софи улыбнулась:

– Пожалуйста, не уходи! Мы ещё увидимся?

– Конечно, увидимся. Приходи к нам на холм. Приходи почаще! – Жозефина тоже скрылась в норе, а Дэнни и Софи уставились друг на друга, до сих пор не уверенные, что всё это происходило на самом деле. Говорящие морские свинки? В маленьких травяных шляпках? Нет, такого не бывает…

Но на коленях у Дэнни лежал макарун, от которого явно отломили два кусочка две маленькие лапки. Дэнни завернул печенье в салфетку и осторожно положил на траву перед входом в нору. Поднимаясь на ноги, Софи заглянула под куст, и ей показалось, что салфетка начала медленно двигаться, словно её тянули нетерпеливые маленькие лапки.

– Мы придём, – прошептала она, глядя на маму, спускающуюся по ступенькам белой каменной лестницы. – Мы придём совсем скоро.