что иные пути исчерпаны. В иные моменты он, безусловно, пытался оставаться в рамках привычного консервативного подхода, на котором неизменно основывались его решения, но на незнакомую почву не ступал. Судя по всему, революционный дух религиозного сионизма Рейнес принял без всякой охоты, и, если посмотреть в исторической перспективе, главным его достоинством стало то, что он не противился обстоятельствам, превратившим его в революционера.

Консервативное руководство

Одним из примеров консерватизма Рейнеса может служить его призыв сохранить выплату халукки даже в период его ограниченного участия в деятельности «Хибат Цион». Халукка – деньги, предназначенные для поддержки евреев, живущих в Эрец-Исраэль, – стала предметом яростного спора между старым и новым ишувом. Средства, собранные в рамках халукки и поступавшие в старый ишув, шли в основном на поддержку изучения Торы. Новый ишув критически относился не только к частично коррумпированному механизму распределения денег, но и к халукке как явлению. Тем не менее Рейнес, как считается, говорил: «Покушаться на халукку совершенно недопустимо»[29].

Тот же консерватизм проявился и в его колебаниях по поводу создания «Мизрахи». На деле фракция религиозных сионистов возникла исключительно по необходимости. Большинство религиозных евреев было против участия сионистского движения в образовательных и культурных начинаниях, цели которых сионисты формулировали в сугубо светском ключе («культурное» противоречие)[30]. Решение заняться культурно-образовательной деятельностью полностью закрыло бы возможность привлечения к сионистскому движению ультраортодоксальных евреев из Восточной Европы. Те, кто поддерживал культурные начинания сионистского движения, учредили партию, получившую название Демократической фракции, в состав которой вошли Лео Моцкин, Хаим Вейцман, Мартин Бубер и Иосиф Клаузнер[31]. Демократическая фракция шумно и вызывающе вела себя на Пятом сионистском конгрессе (1901); целью создания «Мизрахи» было воспрепятствовать этой тенденции. В столь сложных обстоятельствах Рейнесу необходима была внешняя поддержка. Ицхак Ниссенбаум утверждает, что группа политических сионистов обратилась к Рейнесу с просьбой создать фракцию, которая поддерживала бы их взгляды, а именно воздерживалась бы от культурной деятельности и сосредоточилась на политических действиях. Рейнес согласился, поскольку, несмотря на склонность к консерватизму, всегда хотел быть лидером.

Апологетическая теология

Пропагандистскую деятельность Рейнес вел в соответствии со своей природной нерешительностью и консерватизмом. Он написал несколько апологетических трактатов (самый известный из них – «Ор хадаш аль-Цион» («Новые представления о Сионе»)), в которых оправдывал свое решение присоединиться к сионистскому движению и учредить внутри него собственную фракцию. Ультраортодоксы-несионисты в основном сосредоточили свои нападки на религиозных сионистов на двух пунктах:

Торопят приход избавления. Эти нападки были направлены как против сионизма в целом, так и против религиозного сионизма в частности. Вера в Мессию традиционно носит апокалиптический характер, согласно ее догматам избавление примет вид чуда и начнется с божественного решения и в форме божественного вмешательства. Известная талмудическая традиция гласит, что Бог запретил народу Израиля «лезть на стену», то есть торопить наступление конца, вместо того чтобы дожидаться божественного избавления. Из этого вытекало, что сионизм – это кощунство.

Сотрудничают с отступниками. Это обвинение было направлено исключительно против религиозных сионистов: невозможно выстроить прочное здание на шатком основании. Высокой цели создания Эрец-Исраэль невозможно достичь через сотрудничество с отступниками, сбросившими ярмо Торы.

Реакцию Рейнеса на первое обвинение – что они торопят приход избавления – можно разделить на объяснительно-апологетическую и теологическую. Апологетический ответ Рейнеса состоит в том, что сионизм никак не связан с избавлением. Цель сионизма проста: спасти евреев от ужасов антисемитизма. Поскольку антисемитизм слеп и лишен логики, единственное решение – отделить евреев от их окружения, то есть от изгнания. Иными словами, сионизм – это поиск «тихой гавани». Что до глубинного теологического ответа, то Рейнес ссылается в нем на божественную имманентность. По его мнению, представление, что Бог направляет исторический процесс издалека, из своего горнего чертога, неполноценно. Бог направляет исторический процесс изнутри и сам в нем присутствует[32]. Индивидуальный стиль Рейнеса хорошо ощутим, например, в таком пассаже:

Природа – единственный внешний получатель божественного света, кошель, где Божественное Провидение спрятано в сложенном виде. <…> Знание того, что божественный свет лежит в кошеле природы, что природа изначально полна духовности и святости, – именно это знание лежит в основе всякой веры и религии, будучи изначально заложенным в смысл и содержание всех доктрин [Reines 1896: 21а-Ь].

Такой подход, снова и снова звучащий в трудах Рейнеса, сам по себе снимает обвинение в том, что сионизм предполагает действия вопреки божественной воле. Поскольку именно Всевышний, да будь Он благословен, побуждает к подобным действиям, сионизм не является кощунством. Соответственно, Рейнес не ограничивался аргументацией, к которой традиционно прибегали раввины из «Хибат Цион»: земное национальное возрождение они рассматривали как вещь временную, будучи убеждены, что череда естественных действий в итоге приведет к чудесному апокалиптическому избавлению. Рейнес пошел дальше и отстаивал в своих апологетических трактатах мысль, что естественные действия никак не связаны с чудесным избавлением и даже не являются одним из средств его достижения. Вместо этого он предложил имманентный теологический подход, в рамках которого действия сионистов оказывались оправданы как внутренние священные побуждения.

Что касается второго обвинения, в сотрудничестве с отступниками, то Рейнес разъясняет, что совместная деятельность никак не связана с основополагающими вопросами; речь идет о действиях на одном лишь практическом, а не культурно-духовном уровне. При этом из-за сотрудничества с несоблюдающими евреями у него все же возникли завышенные ожидания. Сразу же после Минской конференции 1902 года Рейнес прояснил, что подлинная цель «Мизрахи» в том, чтобы убедить ультраортодоксальных восточноевропейских евреев массово вступать во ВСО и, говоря его словами, начать захват организации «изнутри». Соответственно, для Рейнеса секуляризация являлась лишь промежуточным этапом, причем не только в теологическом смысле. Ждать, пока весь еврейский народ «вернется в лоно», было недостаточно. Цель создания «Мизрахи» (это акроним от «мизрах рухани» – духовный центр) – превратить ВСО в религиозную институцию, убедив восточноевропейских евреев массово к ней присоединиться.

Уверенность Рейнеса в том, что религиозный сионизм возьмет верх во всех сионистских институциях, была основной причиной того, что он чурался ряда фундаментальных проблем, связанных с присоединением религиозных общин к сионистскому движению. Некоторые раввины заговорили о серьезных потенциальных препонах на этом пути с самого момента основания «Мизрахи»; речь шла о соотношении религиозных и светских евреев в суверенном государстве, однако Рейнес уклонялся от обсуждения этих вопросов. Посмотреть на будущие дилеммы в более широкой перспективе ему мешали как консервативный склад характера, так и собственные убеждения и надежды.

Колебался ли Рейнес?

От человека консервативных взглядов, вступившего в современный мир