Утро все тянулось, но мистера Ванстоуна больше никто не видел. Природное любопытство побуждало Магдален, вопреки упрекам и рекомендациям мисс Гарт и явному неодобрению сестры, пойти в кабинет отца и поискать его там. Когда она потянула на себя дверь, выяснилось, что та была заперта. Магдален пыталась позвать его, но из-за двери раздалось:

– Я занят, дорогая, не отвлекай меня.

Однако найти миссис Ванстоун не составляло труда. Она сидела у себя в комнате, вокруг суетились служанки, которым она раздавала поручения, связанные со сборами в дорогу. Прислуга в доме не была приучена к внезапным переменам и странным заданиям, так что горничные вели себя довольно бестолково и часто ошибались. Они бегали из комнаты в комнату без лишней необходимости, теряли время и доводили хозяйку до отчаяния. Если бы в этот момент в доме оказался посторонний человек, он мог бы вообразить, что тут случилось ужасное несчастье – по крайней мере, он едва ли заподозрил бы, что поводом для суматохи была всего лишь поездка в Лондон. Все летело вверх тормашками. Магдален, обычно по утрам занимавшаяся за фортепиано, бесцельно бродила по лестницам и коридорам, периодически выходила на улицу, когда дождь прекращался, но вскоре возвращалась промокшая. Нора, чье пристрастие к чтению в семье было всем известно, брала с полки то одну, то другую книгу, но все ставила назад, не способная сосредоточиться на какой-то одной. Даже мисс Гарт испытывала влияние всеобщего расстройства стабильного семейного уклада и, хотя оставалась у очага в гостиной, то и дело опускала рукоделие на колени и надолго задумывалась.

«Какие еще семейные дела?» – размышляла она, вспоминая слова миссис Ванстоун. Мисс Гарт двенадцать лет прожила в Ком-Рейвене и впервые услышала о каких-либо загадочных семейных делах, которые могли бы послужить супружеским секретом Ванстоунов. Что все это означает? Грядут перемены? «Наверное, я старею, потому что совсем не рада переменам», – вздохнула гувернантка.

На следующее утро, в десять часов, Нора и Магдален в одиночестве стояли в холле дома Ком-Рейвен, наблюдая за тем, как экипаж с их родителями отправляется к лондонскому поезду.

Вплоть до последней минуты обе сестры тщетно надеялись получить от отца или матери хоть какое-то объяснение таинственных «семейных дел», вскользь упомянутых накануне миссис Ванстоун. Но даже в ажиотаже перед отправлением, столь непривычном для безмятежного семейства, решимость мистера и миссис Ванстоун держать рот на замке была непреклонной. Они нежно попрощались с девушками, горячо обняли их и уехали, унося тайну с собой.

Когда смолк вдали шум экипажа, а сам он скрылся за поворотом дороги, сестры переглянулись – каждая по-своему переживала волнение и недоумение, ведь они впервые не понимали, что делают их родители и почему. Самообладание Норы побуждало ее замкнуться в молчании – она села прямо в холле и хмуро уставилась вдаль сквозь открытую парадную дверь. Темперамент Магдален не позволял ей ограничиться столь скупыми средствами выражения.

– Не знаю, что все это означает, но полагаю, нас обеих бессовестно водят за нос! – безапелляционно заявила она, плюхнувшись на стул рядом с сестрой, и тоже посмотрела сквозь дверь на открывавшийся перед ней участок подъездной дороги.

В холл из гостиной вышла мисс Гарт, быстро оценила ситуацию. Здравый смысл подсказал ей, что следует вмешаться и занять девушек чем угодно.

– Послушайте, если мы трое собираемся благополучно провести предстоящие дни в одиночестве, необходимо придерживаться заведенных в доме правил. Именно так поступают все разумные люди. Надо смириться с обстоятельствами, и я намерена подать вам пример. Я только что распорядилась приготовить нам отличный обед, его подадут в обычное время. Затем я планирую достать аптечку и заняться лечением кухарки: ее дурное самочувствие – явное свидетельство несварения желудка. Тем временем вы, Нора, дорогая, займетесь по традиции в библиотеке своими книгами, а вы, Магдален, прекратите завязывать в тысячу узлов свой платок и дадите другой труд пальцам, вернувшись к пианино. Обедаем в час дня, потом гуляем с собаками. Глядите веселей! Идем, оставьте свою мрачность.

Закончив увещевание, мисс Гарт препроводила Нору в библиотеку, отправила Магдален в гостиную, где стояло фортепиано, и твердым шагом пошла за аптечкой.

Решительная и вместе с тем непринужденно-шутливая манера позволяла ей легко управляться с подросшими дочерьми мистера Ванстоуна, несмотря на то, что обязанности гувернантки давно завершились. Нора уже много лет переросла период воспитания и обучения, да и Магдален успела завершить свое образование. Однако мисс Гарт слишком давно жила в доме, к ней все привыкли и привязались, так что никому и в голову не приходило распрощаться с ней. Она пару раз выражала готовность покинуть семью, которая в ней более не нуждалась, но встретила искренний протест, так что предпочла не настаивать, упоминая грядущий отъезд разве что в шутку. Она взялась за управление домашними делами, проявив здравый смысл и твердый характер, стала компаньонкой и собеседницей Норы, наставницей Магдален в музыкальных занятиях, находя возможность быть приятной и полезной всей семье.

К середине дня погода наладилась. В половине второго выглянуло солнце, и дамы вышли на прогулку с собаками. Они пересекли ручей, спустились по каменистой тропе между холмами и повернули налево, чтобы вернуться домой другой дорогой, через деревню Ком-Рейвен.

Когда показались вдали первые коттеджи, им встретился путник, пристально посмотревший на Магдален, а затем на Нору. Это был невысокий, одетый в черное джентльмен, совершенно незнакомый и непримечательный, так что дамы продолжили свой путь, мгновенно забыв о встречном.

Уже выходя из деревни на дорогу, которая прямиком вела к дому, Магдален удивила мисс Гарт, заявив, что тот незнакомец в черном обернулся, миновав их, а теперь следует за ними.

– Ему явно приглянулась Нора, – поддразнила сестру Магдален. – Так что я совершенно ни при чем.

Дамы были уже рядом с домом, так что преследование их не особенно смутило. Все же мисс Гарт в воротах оглянулась и, действительно, увидела, что незнакомец явно прибавил шагу и, вероятно, хочет завязать разговор, а потому она отослала девушек домой с собаками, а сама остановилась в воротах, чтобы понять, что происходит.

Приблизившись, незнакомец учтиво поклонился, снимая шляпу. Мисс Гарт решила, что это священник, оказавшийся в затруднительном положении. Шляпа его была с высокой тульей и креповой лентой, лицо бледное и длинное, изрытое пятнами давней ветрянки, а глаза оказались разного цвета: один желтовато-зеленый, а другой карий. Впрочем, взгляд незнакомца выдавал ум и живость. Седые волосы тщательно зачесаны на висках, щеки гладко выбриты, нос прямой и короткий, а губы тонкие и чуть кривившиеся в полуулыбке или усмешке. Белый галстук накрахмален, высокий ворот жестко стоит, плотно облегая шею и буквально подпирая подбородок. Невысокая фигура облачена во все черное, сюртук застегнут на все пуговицы, сдержанно приоткрываясь только выше уровня груди. На руках черные перчатки – мисс Гарт заметила, что на пальцах они были аккуратно заштопаны, а одежда явно поношена. Зонт в кожаном чехле, который, судя по состоянию, регулярно смазывали маслом, незнакомец использовал вместо трости. На вид мужчине было лет пятьдесят или больше, но походка оставалась пружинистой и молодой. Когда он заговорил, голос оказался низким и глубоким, а манера говорить свидетельствовала об образовании и хорошем воспитании.