Дальше за Вовкой, глядя на себя в карманное зеркальце, красила губы Наташка Жеребцова. Димка Овчаренко сидел около шкафа, в его вытянутой руке болтался маленький скелетик. Скелетик махал в Колькину сторону костлявой пятерней и клацал челюстями.

– Николай Сигизмундович, – не выдержал Мишкин. – Где вы журнал взяли?

– Как где? – удивился историк. – В учительской.

– Но его там не должно быть!

– Ты так думаешь? – приветливо улыбнулся учитель.

Нет, Коля так не думал. Он был в этом просто уверен. Но говорить ничего не стал.

– Ладно, считай, что тебя казнили вместе с боярами. – Николай Сигизмундович хлопнул Мишкина по плечу. – Ставлю тройку. Читай учебник дальше. Может быть, тебе это пригодится.

Коля дошел до своей парты. Сверху на тетрадке лежал маленький пластмассовый брелок в форме скелета, глаза у него горели красным светом. Мишкин показал кулак довольно ухмыляющемуся Овчаренко и смахнул скелет на пол.

На географии Колю снова вызвали к доске.

– Мишкин, – нараспев произнесла Маргарита Ларионовна. – Покажи нам на карте, где начинается река Волга и куда она впадает.

– В Каспийское море, – бодро ответил Коля.

– Хорошо, – кивнула географичка. – А теперь покажи это самое море на карте.

Колька с азартом подхватил длинную деревянную указку. Каспийское море было где-то внизу, но он на всякий случай изучил Ледовитый океан, берег Чукотки, прочитал надпись «о. Байкал» и только потом добрался до Каспия.

– Вот, – радостно воскликнул он, тыча указкой в небольшое синее пятно.

У него на глазах тонкий деревянный кончик расползся, превращаясь в широкую костную головку.

Вместо указки Мишкин держал в руках белую, отполированную многими руками, большую человеческую кость.

С глухим звуком кость выпала из его рук.

– Правильно, – кивнула Маргарита Ларионовна, перед Колькиными глазами мелькнули черные, как вороново крыло, затянутые в тяжелый пучок волосы. – Только зачем бросаться школьным инвентарем?

Она легко согнулась пополам, поднимая указку, снова ставшую деревянной.

– Держи крепче, – снова протянула она указку Мишкину. – Покажи теперь Черное море.

– Оно там, рядом, – пробормотал он, задом пятясь к своей парте.

Маргарита Ларионовна взглядом проследила за его отступлением, но ничего не сказала.

На своих тетрадках он снова увидел пластмассовый скелет. Опять погрозил кулаком Овчаренко и смахнул находку на пол.

На математике Кольку в третий раз вызвали к доске.

– Иди сюда, Мишкин, – поманила его к себе Муза Ивановна сухонькой белой ручкой. – Расскажи нам, чем арифметическая прогрессия отличается от геометрической. – Она удобней уселась, закуталась в пуховой платок и приготовилась слушать.

– Это нечестно, – буркнул Колька, медленно проходя вдоль парт. – Меня сегодня уже два раза спрашивали.

– И что поставили? – живо поинтересовалась математичка.

– Тройки, – вздохнул Коля.

– Вот и сейчас не подкачай, исправляй свою двойку, – улыбнулась щербатым ртом Муза Ивановна. – Давай скорее, а то пока ты дойдешь, я совсем замерзну.

– Арифметическая прогрессия от геометрической отличается… – Что говорить дальше, Колька не знал.

– Названием, – выкрикнул Димка Овчаренко.

– А помимо названия? – терпеливо подгоняла Мишкина математичка.

– Арифметическая прогрессия применяется в арифметике, – вздохнул Колька.

– А геометрическая в геометрии, – хохотнул Овчаренко.

Колька с тоской посмотрел на Вовку Кувинова, но тот лишь развел руками.

С очередной двойкой по математике Мишкин поплелся к своей парте.

На тетрадках снова лежал скелет.

Как только прозвенел звонок, Колька кинулся за Овчаренко.

– У тебя их коллекция, что ли?

– Какая коллекция? – отпихнулся от него Димка. – Глаза протри. Это не мое!

С этими словами он достал свой брелок из кармана и, помахивая им, побежал к лестнице.

Коля внимательней посмотрел на фигурку в руке. В ней что-то еле заметно изменилось. Ну да! Она была уже не пластмассовая. Маленькие детальки были сделаны из настоящих костей.

Как только Мишкин это рассмотрел, скелетик рассыпался, превратившись в пепел.

– Очень хорошо, – себе под нос пробормотал Коля и огляделся – не видел ли кто-нибудь этого. Но на него никто не обращал внимания.

Нет, обращал. На подоконнике сидела черная кошка, пушистый хвост медленно раскачивался маятником, пронзительные зеленые глаза внимательно следили за Мишкиным.

– М-да, – вздохнула кошка. – И такое бывает.

Коля сделал к ней несколько шагов, но пробегавшая мимо малышня из начальных классов толкнула его. Когда Мишкин вновь посмотрел на подоконник, там уже никого не было.

На физкультуре играли на улице в футбол. Вместо того чтобы бегать вместе со всеми за мячом и возбужденно орать, Коля стоял на линии полузащитника и в задумчивости разглядывал пятиэтажное здание школы. Давно его вид не вызывал в нем такой тоски. И главное, было непонятно – то ли все это ему мерещится, то ли происходит на самом деле. Хотя какое – на самом деле! Учителя-оборотни, говорящая кошка, указка-трансформер – всего этого быть не может!

– Мишкин, не спи! Пасуй! – рявкнул у него над ухом физкультурник.

Коля глянул под ноги, и волосы у него на голове встали дыбом. Около кроссовки лежала человеческая голова и внимательно смотрела на него. В глазах ее явно читался укор.

– Мама! – взревел Коля, отпрыгивая в сторону.

– При чем здесь мама? Бей скорее, – бубнил за его спиной физрук.

Мишкин даже оглядываться не стал. Вдруг вместо хорошо знакомого Викентия Елистратовича он увидит двухголовое чудище, которое убедительно ему докажет, что все ночные происшествия случились с ним на самом деле.

– Куда? – закричали ему вслед несколько голосов.

«Плевать на оценки, – думал Мишкин, спускаясь в раздевалку. – Хоть три двойки в четверти. Мне уже все равно!»

Но тут он вспомнил о своей ночной добыче. Только у 6 «А» журнал был обернут в оранжевую обложку. Неужели еще кому-то такую же дали?

Ему показалось, что в темной раздевалке что-то мелькнуло, раздался звук, как будто рукой провели по стене. Скрипнула дверь. Мишка прыгнул к выключателю. Низкий мрачный подвал осветился тускло-желтым светом. В ту же секунду в углу темнота как будто набухла и с легким хлопком взорвалась.

– Что тебе? – По ступенькам сверху спускался сторож, старый дед в вечной телогрейке и резиновых сапогах. – Почему не на уроке?