Наутро герцог слушал мессу в местной церкви, куда валом валил народ, жаждущий воочию увидеть своего высокородного господина. Затем с трона, установленного посреди главного зала, он торжественно принимал приветствия от самых важных вассалов из местной знати, лично разбирал жалобы купцов, ремесленников и крестьян. После этого он отправлялся с избранными дворянами на охоту, а вечером устраивал для них роскошный пир. За всеми этими церемониями у герцога Йоркского оставалось не так много времени на общение с сыном. А через день-другой начинались сборы в дорогу, и кавалькада в сопровождении обоза покидала замок, который вновь погружался в дремотное состояние.

Между тем события разворачивались стремительно. В черный день 17 июля 1453 года лучший полководец Англии Джон Толбот, граф Шрусберийский, потерпел тяжелейшее поражение от французов в битве при Кастийоне, которое повлекло за собой окончательный проигрыш англичанами Столетней войны. Из обширных владений во Франции под контролем Англии осталась лишь небольшая область с крепостью Кале. И без того обремененный тяжелой наследственностью[11], король Генри VI был сражен этим известием наповал, его охватило безумие. Потухшими глазами он смотрел сквозь окружающих, ничего не видя и никого не узнавая. Герцог Йоркский попытался обернуть в свою пользу внезапную болезнь короля, но прежде чем он успел предпринять какие-либо шаги в этом направлении, королева Маргарита родила сына. Таким образом Йорк больше не являлся ближайшим наследником престола. Однако он не опустил рук, добиваясь признания недееспособности короля и назначения правителя королевства. Несмотря на упорное сопротивление властной и энергичной королевы, за которой стояла мощная партия, возглавляемая герцогом Сомерсетским, Йорк сумел заручиться поддержкой двоих членов могущественной семьи Невиллов — родного брата своей жены Ричарда, графа Солсберийскогоуиге uxoris[12], и его сына Ричарда, графа Уорикского jure uxoris. В марте 1454 года парламент назначил герцога Йоркского лорд-протектором Англии[13] при безумном короле.

К Рождеству король вновь обрел разум так же неожиданно, как его лишился. Ричард тут же был отстранен от протектората, а сторонники дома Йорков потеряли должности при дворе. Герцог Сомерсетский обрел свое прежнее влияние и был назначен капитаном Кале — крепости, имевшей колоссальное внешнее и внутреннее значение, поскольку там базировался единственный в Англии постоянный сильный гарнизон. Герцог Йоркский вернулся в свой замок Сандал и начал готовиться к вооруженному сопротивлению. Объединив усилия с Невиллами и дружественными лордами, 22 мая 1455 года он разбил королевские войска в первой битве при Сент-Олбенсе. Хотя Йорк не воспользовался своей победой для свержения короля, его влияние при дворе усилилось многократно.

Одновременно судьба улыбнулась и двухлетнему Ричарду в конце весны в Фотерингей приехала его мать Сесили для того, чтобы в спокойной и умиротворяющей обстановке родить свою самую младшую дочь Урсулу. Герцогиня оставалась в замке до середины лета, большую часть времени посвящая общению с детьми. Она лично отобрала наставников, которые должны были заниматься воспитанием Ричарда. Герцогиня была весьма набожной женщиной и потребовала, чтобы основное внимание они уделяли вопросам веры. Ричард привык каждый день видеть свою мать, и ему казалось, что она теперь все время будет рядом. Однако прошло всего несколько месяцев, и Сесили опять покинула Фотерингей, отправившись к мужу.

Товарищами Ричарда по детским играм были Джордж и Маргарет — брат старше на три года, а сестра на шесть. Худенький, с белокурыми вьющимися волосами и голубыми глазами, малыш был любимцем Маргарет, которая трогательно заботилась о нем, пытаясь в меру сил заменить ему мать. Ричард платил Маргарет такой же искренней любовью. Других своих братьев и сестер он не знал: Энн, ставшая, по словам придворного рифмоплета, свидетельством «милости Господней» для герцогини Сесили, которой в течение многих лет никак не удавалось забеременеть, вышла замуж за Генри Холланда, герцога Эксетерского[14], и жила в доме мужа. Гарри, упомянутый в стихотворении, к тому времени умер, Эдуард и Эдмунд росли в замке Ладлоу, на самой границе с Уэльсом. Малыш скучал и по отцу, и по матери; воспитателям и сестре было непросто объяснять ребенку, почему родители так редко его навещают и почему так скоротечны их визиты в Фотерингей: перипетии большой политики были еще непонятны Ричарду.

Зато их прекрасно понимала вся английская знать. Внутренние усобицы не утихали — какое-то время фракции Йорка и королевы напоказ демонстрировали якобы царившее между ними согласие, но под этим прикрытием обе стороны продолжали враждовать. Маргарита, защищая права малолетнего сына, ожесточенно сопротивлялась росту влияния Йорка, а тот, в свою очередь, пытался расставить на ключевые должности своих людей, причем подчас довольно успешно. Так, ему удалось добиться назначения Ричарда Невилла, графа Уорикского, на пост капитана Кале. К 1459 году конфликт обострился настолько, что готов был перерасти в открытое столкновение между партиями. Предчувствуя бурю, герцог Йоркский счел за благо собрать всю свою семью в Ладлоу, поскольку не мог распылять силы на защиту одновременно двух замков, в которых жили его близкие.

Через несколько месяцев Ричарду должно было исполниться семь лет. Его здоровье окрепло, хотя он по-прежнему оставался худеньким и для своего возраста невысоким. Вьющиеся белокурые волосы, делавшие мальчика похожим на ангелочка, стали каштановыми, а голубые глаза начали темнеть.

Конечно, ему не рассказывали о тех опасностях, с которыми приходилось иметь дело отцу, но атмосфера в замке была напряженной, и он это чувствовал. Тревога сквозила в разговорах взрослых, в озабоченных лицах солдат гарнизона. Поэтому, когда замок неожиданно охватила лихорадочная суета, мальчик перепугался и бросился расспрашивать воспитателей о ее причине. К своему облегчению, Ричард узнал, что ничего страшного не произошло, а суматоха вызвана приказом герцога доставить детей в замок Ладлоу.