– Ну, ты что, в ступор впал на радостях? – произнес он. – Решай уже.

– Толстый, это очень хорошие деньги. Даже чересчур хорошие. И как раз это меня пугает.

– Тебя не поймешь… – пробормотал он.

– Эта работа – провести судно в блокзону – не стоит пяти тысяч чеков, – сказал я. – Либо ты мне что-то не договорил, либо они тебе не все сказали.

– Что мне не сказали? – с досадой поморщился он. – Что еще тебе мерещится?

– Да так, ничего. Я вот думаю, если только мне пять тысяч… Какая же выходит рентабельность у торговли покойниками?

– Не твоя это забота, – разозлился Толстый.

– Не моя? А если окажется, что меня, дурачка, поманят пачкой денег, а потом просто не заплатят? Жаловаться-то будет некому! Или, того почище, выкинут где-нибудь на орбите вместе с мусором…

– Ну, ты уж совсем, Грач… За пять тысяч – выкинут?

– Что это за люди? Ты хорошо их знаешь?

Он встал, прошелся по комнате.

– Грач, там… там нормальные люди. И я их худо-бедно знаю. Не те это люди, которые могут вот так, как ты сказал… с мусором…

– Что за люди, подробнее.

– Ну, ты слишком много хочешь! Достаточно тебе моего слова, что верить им можно?

– Нет, Толстый, недостаточно. Я должен на них посмотреть и пощупать.

– Так, ну все, успокойся! – он решительно уселся за стол. – Забудь! Не было разговора. Я эту работенку специально для тебя берег, но раз уж мы так боимся…

– Мы не боимся, мы осторожничаем, Толстый!

– Хватит осторожничать, давай просто пить, – и он придвинул мне рюмку.

Через несколько минут он увел разговор в другую сторону, стал сетовать, что не знает, как потратить отложенные деньги и получить от этого максимальное удовольствие. Я заверил его, что по части траты денег имею кое-какой опыт и, так и быть, помогу.

Важно, сказал я, не впасть в финансовое безумство и не пытаться сожрать больше, чем можешь. Нет смысла швырять деньги на дорогие отели, редкие блюда и экзотические развлечения. Это мишура, которая не стоит своей цены. Гораздо лучше простые, но вечные ценности. Например, уютный домик в хорошем месте. Собственный участок земли, катер, надежная машина. Вообще деньги должны давать независимость, а не порабощать.

Настал момент, когда я вкрадчиво поинтересовался, нет ли у Толстого на примете парочки боевых подруг. Он расхохотался, потом сказал, что парочка подруг найдется, но мне они вряд ли понравятся. И по возрасту, и по комплекции, и по темпераменту – не мой тип.

– И вообще они обе любят меня, – сказал он, – и одна про другую не знают.

Я не сильно расстроился, поскольку не очень-то и рассчитывал. От выпитого уже подташнивало, и мы решили укладываться. Я устроился на том же диванчике, на котором сидел, лишь накрылся засаленным пледом.

Утром, проснувшись с несвежей головой, я долго плескался в теплой ванной, приводя организм в равновесие. Попутно обдумывал свои дела.

– Свяжи меня с этими странными людьми, – сказал я Толстому, выйдя из ванной после долгих раздумий. – Я еще не согласен, я думаю. Но в любом случае я должен на них посмотреть.

– Но, Грач…

– Только так, Толстый, – усмехнулся я. – Только так и не иначе.

* * *

Если меня спросят, как я отношусь к своей профессии, я отвечу – хорошо отношусь.

Я не считаю ее вредной. Я не считаю ее аморальной. Незаконная – да. Но тут уж извините – виноваты законы.

На самом деле я приношу людям пользу. Я помогаю обществу преодолеть идиотизм, помноженный на человеческое паскудство, которые мешают нормальным людям нормально развивать свои дела.

Мне это довольно приятно. Может быть, даже приятней, чем получать за это деньги. Приятно быть сильным и умным в среде, где другие (тоже, кстати, по-своему сильные и умные) теряют логическую ориентацию и веру в здравый смысл.

За эту приятность я оттарабанил два года в орбитальной тюрьме «Кантон Мэл». Государственный обвинитель на суде орал, что такие, как я, развязали Войну колоний.

Полная чушь. Такие, как я, могли бы предотвратить Войну колоний. Таких, как я, нужно было сажать не в тюрьмы, а в экспертные советы, в согласительные комиссии, даже в парламент. Таких, как я, нужно было внимательно слушать, а не наряжать в наручники.

Я мог бы это доказать любому умнику с ученым значком, дайте только десять минут свободного времени и учебник политэкономии.

Ну, да бог с ними. У них свои резоны, у меня – свои. Должен признаться, в моей работе есть один неприятный момент, который никакой философией и логикой не перешибешь.

Этот момент – знакомство с новыми заказчиками. Дело в том, что они уже загодя смотрят на меня, как на жулика. Они заранее знают, что моя работа – обманывать. И даже неважно, кого.

Я обманываю только государства. Как большие – начиная с Солнечной Федерации, так и всякую мелочь голопузую вроде новообразованных конфедеративных колоний. Это – дело нужное. Я давно и безвозвратно убедился, что любое государство – всего лишь кучка циничных и бессовестных людей, которые паразитируют на основной массе, забирая много и возвращая мизер. Так было тысячи лет назад, и сейчас ничего не изменилось.

Как только увижу не такое государство, переквалифицируюсь в садовника. А пока буду делать то, что умею.

Два дня спустя после встречи с Толстым я стоял на площади Свободы в Кишиневе и глазел на верхушку двухсотэтажного здания, именуемого, соответственно, Пиком Свободы.

В Кишиневе было тепло, зима сюда еще не пришла. Солнечные блики отражались от мокрого асфальта и стеклянных граней небоскреба. На самой его вершине вращался стеклянный колпак, подсвеченный разноцветными лучами. Под колпаком располагалось заведение с пафосным названием «Эскорт Палас». Местные, впрочем, называли его просто «Линза», это я выяснил еще в гостинице, когда спрашивал дорогу.

Именно там, в колпаке, мне и назначили встречу.

«Идиоты», – в очередной раз подумал я и сплюнул на мокрый тротуар.

Несмотря на внешнюю респектабельность, «Линза» являлась вечерним танцклубом для шальной небедной молодежи. Что там творилось каждую ночь, можно себе представить. Я бы и сам с удовольствием поучаствовал, окажись свободный вечер. На дверях подобных заведений обычно есть скромная наклейка с конопляным листиком. Это чтобы какая-нибудь скромная влюбленная парочка не зашла по ошибке попить кофе.

Сюда ходили не за чашечкой кофе. И уж, совершенно точно, деловые встречи здесь не назначали. Я всерьез подумывал, не бросить ли это во всех отношениях странное предприятие к чертовой маме. Развернуться и уйти. А потом позвонить Толстому и сказать, что он придурок, как и его партнеры.