вопрос: он не любил, когда собеседник перехватывал инициативу в разговоре.

– Кристина встречалась с мужчинами?

– Нет. – Вера, состроив грустную мину, покачала головой. – Я же сказала, что она немного нелюдимая. Но после всего, что с ней случилось, это не удивительно. Ей трудно довериться людям, тем более мужикам. Правда, она два года была замужем, но потом развелась.

Рубикон вскинул брови: эта новость его удивила.

– Кем был ее муж?

– Да один местный пьянчуга. Работает грузчиком в супермаркете. Ходил к нам стричься, все время подбивал к Кристине клинья, вот она и сдалась – решила попробовать семейную жизнь.

Вера картинно закатила глаза, давая понять, что замужество подруги ни к чему хорошему не привело.

– Почему они расстались?

– Не сошлись характерами, – с грустной ухмылкой ответила парикмахерша, а затем добавила с многозначительным видом: – Пару раз Кристина приходила на работу с синяками.

Рубикон кивнул: вот и первый подозреваемый появился.

* * *

Рубикон нашел Антона Гребица, бывшего мужа Кристины, в супермаркете недалеко от парикмахерской. Тощий и сутулый, менее всего он походил на человека, способного разгружать фургоны с тяжелыми коробками и ящиками, заполненными товарами.

– Почему вы развелись? – спросил Рубикон, когда Гребиц с недовольной рожей отвел полицейского в тесную, захламленную подсобку.

– Она странная какая-то, – скривился Гребиц. – Хотя поначалу казалась мне интересной. На работе, в парикмахерской, она была приветливой и милой. Но когда мы стали жить вместе, она превратилась в мрачную затворницу. Постоянно плакала по ночам и жила как будто в вечном ожидании чего-то плохого. Иногда истерики устраивала – на тему того, что я ее не понимаю и не поддерживаю.

– Вы же в курсе, что ей пришлось пережить? – Рубикон удивленно посмотрел на грузчика.

– Это было двадцать лет назад! – огрызнулся Гребиц. – Если ей было так плохо, могла бы к психологу сходить или в церковь. Но мне зачем нервы трепать?!

– Поэтому вы ее били? – Рубикон припечатал Гребица взглядом, и тот стушевался.

– Послушайте, я не знаю, что вам наговорила Вера, но я Кристину пальцем не трогал!

Его лицо предательски дернулось, и Рубикон усмехнулся: за годы работы полицейским он научился видеть врунов насквозь.

– Вы общаетесь с Кристиной?

– Да я ее уже полгода не видел. Стричься хожу в другую парикмахерскую. А в супермаркете она и раньше ничего не покупала. Так, иногда пересекаемся на улице.

– Чем вы занимались два последних дня?

Гребиц изумленно вылупился на Рубикона.

– Постойте, вы что, меня подозреваете? – возмутился он.

– Я задал вопрос. – Рубикон не сводил с грузчика взгляда.

Гребиц насупился и с вызовом ответил:

– Позавчера работал, потом выпивал с приятелем. Вчера снова работал, вечером и ночью зависал с Мариной – продавщицей здесь работает.

– Марина и приятель подтвердят ваши слова?

– Конечно! – Гребиц ухмыльнулся, довольный тем, что у него нашлось алиби. – Вы бы лучше не меня допрашивали, а мать Кристины.

– Почему?

– Эта стерва постоянно изводила Кристину звонками. Просила ее вернуться в поселок. Но Кристина наотрез отказывалась: мать постоянно выносила ей мозги поучениями. После смерти отца Кристина переехала в город и с матерью виделась редко.

– Вы думаете, Кристина могла поехать к ней?

Гребиц пожал плечами.

– Черт ее знает. Говорю же – странная она. Иногда ей казалось, что за ней кто-то следит. Она нож потому и купила.

– Нож?

– Ну да. Складной нож, маленький такой. Прятала его в ботинках. Она даже летом в них ходила. В общем, лечиться ей надо.

* * *

Нож. У нее есть нож.

Мысль об этом вернула Кристине самообладание, вселила в нее уверенность: что бы ни случилось, в этот раз она не будет покорно ждать своей участи. Она всегда знала, что Чародей за ней вернется, и заранее готовилась к этому: после возвращения в город она каждый день прятала складной нож в ботинке, выходя на улицу. Кроме Веры в этом городе не было ни одного человека, которому Кристина могла бы доверять, и нож стал ее верным спутником.

Музыка гремела за стенами темницы. Скоро наступит момент, когда люк наверху распахнется, и в прямоугольнике яркого, обжигающего глаза света появится силуэт Чародея. Так было двадцать лет назад. Так будет сейчас.

Кристина согнула ноги, подтянула их к рукам и нашарила в правом ботинке рукоятку ножа.

* * *

Дорога до поселка Ранта, где жила мать Кристины, заняла полтора часа. Рубикон мог бы связаться с ней по телефону, но он всегда предпочитал личное общение, когда вел расследования.

Анна Атрус жила в старом доме на окраине поселка. Она встретила полицейского с испугом и тревогой в глазах: Рубикон привык к такой реакции людей всякий раз, когда он представлялся и объяснял цель своего визита.

Как он и ожидал, Кристины в квартире не оказалось. Стараясь не напугать ее мать – сухощавую женщину с блеклым лицом и седыми волосами, собранными в пучок, – Рубикон в общих чертах обрисовал ситуацию: Кристина двое суток не выходила на связь, и хотя у полиции не было серьезных оснований считать, что с ней случилось что-то плохое, тем не менее в таких случаях требовалось провести проверку. Именно за этим он и явился – узнать, куда могла бы уехать Кристина. К его удивлению Анна Атрус и бровью не повела, когда он закончил подготовленную речь.

– Я так и знала, что рано или поздно Кристина куда-то исчезнет, – сказала она, разливая кипяток по старым кружкам со сколотыми краями.

Рубикон, пододвинув дымящуюся чашку с пакетиком дешевого чая, вопросительно посмотрел на собеседницу.

– Она не находила себе места, – пояснила Анна Атрус, задумчиво глядя на иконы, развешанные по стенам. – После всего, что случилось, Кристина сильно изменилась. Замкнулась в себе. Мы переехали в поселок на квартиру моей матери. Надеялись, что в новой обстановке Кристина поскорее забудет о том кошмаре. Но она так и не смогла завести здесь друзей или повстречать хорошего мужчину.

Рубикон, отпивая глотками горячий чай, чувствовал себя неуютно в тесной кухне, погруженной в полумрак: за окном сгущался сумрак, накрапывал дождь, но Анна Атрус не спешила зажигать свет. Лики святых укоризненно смотрели с икон, и Рубикон невольно поежился.

– Почему она уехала из поселка? – спросил он.

Женщина смущенно улыбнулась:

– Она не могла вынести моего присутствия. Пока ее отец был жив, он сглаживал наши ссоры. Но после его смерти все изменилось. Кристина собрала вещи и вернулась в город.

– Почему вы ссорились?

Прикрыв глаза, Анна Атрус тихо сказала:

– Она винила меня.

– За что?

– Я уговорила ее оставить ребенка.

Рубикон изумленно посмотрел на собеседницу. Новость поразила его.

– Она была