две чашки и два пакетика. Заливать не спешу, вдруг она задержится, и чай уже остынет.

И действительно, Катя приходит уже минут через пятнадцать после начала шестого урока. И вид у неё не шибко радостный.

– Что-то случилось? - спрашиваю, когда она плюхается на стул.

– Да.

Катя пытается вскрыть пакетик с чаем, но только срывает уголок у саше таким образом, что сам пакетик не достать. А потом то же происходит и с другим уголком.

Кажется, у кого-то плохой день.

– Мы выиграли в конкурсе исторической реконструкции и приглашены в Москву.

– Это же здорово! - присаживаюсь напротив Кати и подсовываю ей открытую коробку конфет, которую снова с благодарностью принесла мама Владика. - Или.. или нет?

Странно, что Катя не радуется, учитывая как тщательно она готовилась со своим классом.

— Здорово. Только у региона нет денег спонсировать поездку. И знаешь что? - Катя эмоционально швыряет обёртку от конфеты на стол. - Наталья Валентиновна предложила обратиться к спонсорам с личной инициативой. Да ещё и намекнула, к кому конкретно!

Я сначала даже зависла. Как сейчас модно говорить среди подростков: сначала не понял, а потом как понял!

— Оу. И что? Пойдёшь к Макарскому? Если хочешь, я с тобой схожу.

— Не знаю, - пожимает плечами. Не решила ещё. После всего… Но так не хочется расстраивать ребят. Они так старались выиграть. Выиграли. А дальше что? Они же больше ни в одном конкурсе участия не примут.

— Н-да.

Мы с Катей допиваем чай, обсуждая новости по работе. Облоно выпустило новую бумажку с требованиями, свидетельствующую о том, что с реальными детьми они не имели контакта уже много лет. Иначе как ещё подобную дурость объяснить?

В общем, как и обычно бывает, когда вместе собирается больше одного учителя, будь то чаепитие или пьянка, то непроизвольно всё это перерастает в малый педсовет. Мы уже столько раз зарекались и обещали себе, что будем говорить о “трусах и булавках”, но всё равно перескакиваем на обсуждение работы.

– Ну а ты что? Решилась отвоевать свои туфли?

– Почти, - усмехаюсь. - Вот сегодня точно позвоню.

Это я себе уже повторяю несколько дней, но решиться так и не могу. Мне стыдно. Я помню далеко не всё, но уже и того, что помню, достаточно, чтобы сгореть со стыда перед этим мужчиной.

Но туфли-то тоже вернуть надо. Это мои любимые. Я их нечасто надеваю, но каждый раз это такой кайф для меня. Они безумно дорогие для моей зарплаты учителя, и для меня это не просто туфли, а скорее напоминание, что я девочка и люблю себя, и должна заботиться о себе и баловать.

В общем, это мои сакральные туфли. Счастливые, можно сказать. У кого-то это трусы, у кого-то ремень, а у меня мои розовенькие лодочки.

И сейчас они в плену у рыжего фетишиста, что делает меня очень несчастной.

– Звони сейчас, - улыбается Катерина.

– Чего? Ну нет!

– Звони давай! А то потом их точно не вернёшь, - Катя подвигает ко мне мой смартфон и многозначительно смотрит.

– Эх, ну тебя, - смеюсь и беру телефон. Извлекаю из сумочки бумажку с номером мистера Медведя и быстро набираю, чтобы не передумать.

На первом гудке я ещё чувствую себя смелой и бойкой, настроенной отобрать своё, удерживаемое незаконным путём.

На втором гудке моя решимость тает, а щёки начинают припекать.

На третьем я уже решаю отключиться и объявить Катерине, что абонент сейчас не абонент, когда на том конце отвечают.

– Слушаю, - отрывисто басит густой мужской голос.

– Здравствуйте! - выпаливаю. На вы? На ты? С чего это я вообще растерялась? - Это Карина. Мы с вами… с тобой недавно в клубе пересекались.

Катя хихикает, прикрыв рот, а я шикаю на неё.

– И… я бы хотела получить назад свои туфли.

– Привет, Белочка, - отзывается мужчина после моей тирады. - Я тебе туфли, а ты мне что?

После такого ответа зависаю. Ну а Катя уже лежит лбом на столе, сотрясаясь от смеха.

Блин… Белочка?!

– Большое спасибо, - отвечаю сдержанно.

Вообще-то мне хочется сказать “Эй, чувак, в смысле? Это МОИ туфли, ты их спёр, почему я тебе вообще за них что-то должна? Это рэкет называется, вообще-то”

Но мне их всё же хочется вернуть, так что я себя сдерживаю.

– Спасибо - это хорошо. Но невкусно.

– Хочешь, чтобы я тебя покормила?

В ответ слышится заминка и лёгкое покашливание, как будто он только что тоже решил не говорить то, что на ум пришло.

– А ты умеешь готовить?

Ого вопросики!

– Возможно. Но это неважно, мне нужны мои туфли.

– Хорошо. Заеду через десять минут.

И отключается.

А я ошарашенно смотрю на экран телефона, а потом на Катю.

– Куда это он заедет?

– В школу, видимо, - пожимает плечами она.

– А откуда он…

– Не удивляйся, - машет рукой. - Я уже перестала.

Н-да уж. Ну что ж, посмотрим.

5

Катя уходит к себе, у неё ещё три стопки контрольных работ не проверены, а я начинаю собираться.

Ну а что? - говорю сама себе перед зеркалом, подкрашивая губы. - Просто хочу быть красивой и ухоженной. Для себя. Что тут такого?

Переплетаю уже растрепавшийся немного пучок, бросаю в рот фруктовую жвачку, беру сумочку и выхожу из кабинета. Спустившись по лестнице на первый этаж, отдаю ключ от кабинета вахтёрше.

– Карина Витальевна! - слышу сзади голос завуча по начальной школе. - Вы уже уходите?

Её почему-то каждый раз это так удивляет. Хочется ответить: да, обычно люди так и делают в конце своего рабочего дня. А работаю я до двух по своей ставке.

– Это мы тут сидим до победного, столько работы, - замечает будто между прочим. Она частенько любит обратить невзначай внимание на свой трудоголизм. - У нас новенький ребёнок во втором “Б”. Наталье Степановне кажется, что он неуспевающий. Нужна ваша оценка и заключение.

– Хорошо, Инесса Петровна, завтра проведу беседу с ребёнком и посмотрю его тетради.

– А сейчас? Наталья Степановна здесь ещё. Будет долго ещё, тетради проверяет, к урокам готовится.

Я безумно рада и за её подругу-трудоголика, с которой они больше чаи гоняют, чем работают после уроков. Да отслеживают в окно, кто и во сколько ушёл с работы.

– А сейчас