к счастью, сжалились над ним, ибо говорят, что в море также есть вещи, сохраняющие религию». (Думается, что эти слова можно понимать как то, что «у моря также есть душа». Интересно, что в эворском издании их нет.) Море выбрасывает его на берег как раз в те места, где должна была находиться Арима, он пребывает в тяжелом психологическом состоянии, и ему кажется, что в ушах его звенит голос Аримы, говорящей ему ласковые и нежные слова. Но тут раздается другой голос, произносящий: «Разве ты не помнишь, Авалор, что море не терпит мертвечины?» Неизвестно, следует ли это понимать как предсказание скорейшей смерти Авалору или как упрек ему за то, что он отказался в жизни от всего, кроме Аримы. Во всяком случае, когда сам Авалор пытается постигнуть смысл сказанного, то слышит: «То, что я сказал тебе, правда, так как кто не жив, тот мертв».

Тут же (история кораблекрушения Авалора и его разговора с «тенью», как сказано в аннотации, Бернардину, конечно, не принадлежащей, относится к главам XII и XIII части II) резко меняется тон повествования. Авалор слышит призывы нуждающейся в его помощи девицы Зиселии, которую бросил ее возлюбленный Донанфер во имя некоей Олании, и начинается целая серия рыцарских приключений. Авалор восстанавливает девицу в ее правах. Тут Молодая Девушка просит Даму Былых Времен, чтобы та еще что-нибудь рассказала, и та рассказывает предысторию женитьбы Белизы и Ламентора (главы XXVI–XXX части II), историю похитителя Белизы Фамбударана и его сестры Фартезии и историю сестры Круэлсии Ромабизы, полюбившей друга Нарбиндела Тажбиана и отправившейся на его поиски. Узнав, что Тажбиан содержится в плену у некоего Ламбертеу, Ромабиза просит о помощи Ламентора. Тот освобождает Тажбиана, уговаривает его жениться на Ромабизе и умирает от ран, полученных во время поединка с Ламбертеу. Судьба Авалора остается неизвестной, а Ромабиза и Тажбиан берут на воспитание Ариму.

Таким образом, в повествовании есть перебои даже с точки зрения элементарной логики. Кого следует считать двумя друзьями, историю которых обещала рассказать Дама Былых Времен: Бимардера и Авалора или Бимардера и Тажбиана? Какую смерть приняли из-за них их возлюбленные? И какое отношение они имеют к самой Даме? Является ли один из них (возможно, Бимардер) ее погибшим сыном?

В главе XIII части II совершается неожиданный переход от истории отца Авалора к истории самого Авалора, не говоря уже о том, что остаются непонятными многие узловые моменты, на которых строятся сюжетные линии: почему отец Белизы противится ее браку с Ламентором; почему Бимардер не открывает Ламентору своей любви к Аонии; что мешает соединить свои судьбы Авалору и Ариме? Но, чтобы ответить на эти вопросы, нам неизбежно пришлось бы коснуться вопроса о мировоззрении автора романа.

Пока же укажем на основные теории его авторства. Теофилу Брага считал подлинным весь эворский текст (книга «Бернардин Рибейру и буколизм»; 1-е издание – 1872 г.). Каролина Михаэлис де Вашкунселуш, переиздавшая в 1923 г. феррарское издание, признавала подлинность только его (то есть первой части и шестнадцати глав второй, заканчивающихся встречей Авалора с Зиселией).[7] Крупный исследователь португальской литературы Алвару Жулиу да Кошта Пимпан полагал, что «у нас нет никакого повода отвергать подлинность глав с I по VIII II части.[8]

Что касается глав с IX по XI[9], то они кажутся мне принадлежащими не Рибейру, а кому-либо из его вдохновенных учеников… Но надо заметить, что в этих трех главах есть два выдающихся эпизода, которые обычно приписывают Бернардину: сцена падения (глава IX) и романс Авалора (глава XI).

Если Жозе Пессанья и Делфин Гимараэнш преувеличивали, считая подлинной лишь I часть[10], Салгаду Жуниор также преувеличил, признав подлинность двадцати четырех глав II части»[11].

Современная исследовательница Тереза Амаду считает, что «пришло уже время определенно считать “Историей молодой девушки” только текст, включенный в издание Феррары и списки».[12] Исследователь истории португальского романа Жуан Гашпар Симоэнш поддерживает мнение тех, кто полностью отвергает какое бы то ни было участие Бернардина в написании II части романа, заявляя: «Особенно апокрифическими нам представляются главы с VI по XI за исключением, возможно, стихов» и говорит о II части романа: «В ней исчезает вся поэтичная, наполненная меланхолией атмосфера, вся душевная грусть. Перед нами рыцарский роман».[13]

Надо заметить, что с феррарским изданием практически полностью совпадают список из Библиотеки Академии Истории в Мадриде и список Асенсио/Пина Мартинша.

Профессор Иркулану де Карвалью полагает, что «при нынешнем состоянии вопроса думается, что наиболее разумно продолжать придерживаться традиции, оставляя за Бернардином только текст, содержащийся в феррарском издании и списках и ничего более».[14] Безусловно, это было бы наиболее легким решением, однако нам ближе позиция Антониу Салгаду Жуниора, высказанная им в работе «“Молодая девушка” и сентиментальный роман эпохи Возрождения», до сих пор остающейся наиболее тонким исследованием произведения Бернардина Рибейру. В самом деле, автор, безусловно, не успел закончить своего романа, Более того, он даже не успел дать ему названия. Однако нельзя утверждать, что Бернардин остался полностью чуждым всему, что появилось в эворском издании по сравнению с феррарским. В данном случае речь может идти действительно о «вдохновенных учениках», использовавших идеи, а возможно, и наброски своего мэтра. Антониу Салгаду Жуниор считает, что авторство Бернардина охватывает первую часть романа и 24 главы II части, то есть включая историю кораблекрушения Авалора и его разговора с попросившей его о помощи Зиселией. Следующая, XXV глава представляет собой как бы конспект, формально необходимый элемент композиции, оправдывающий переход от истории навсегда исчезающего из повествования Авалора к истории Бимардера. Но думается, что личное участие Бернардина Рибейру во всех двадцати четырех главах II части все-таки сомнительно. Представляется, что в настоящее время имеет смысл считать условно подлинным текст феррарского издания, которое и следует признать editio princeps. Что касается глав XVIII–LVI части II эворского издания, то они, без сомнения, были написаны близким к автору человеком, знакомым с его набросками и планами, которые также, вероятно, еще не достигли своего окончательного варианта.

Так, по справедливому замечанию Антониу Салгаду Жуниора, свойственная Рибейру концепция любви ощущается и в истории Донанфера и соперничающих из-за него Зиселии и Олании, в общем-то написанной, конечно, не им «рибейровский» элемент чувствуется и в главе XXIX части XXI, посвященной примирению полурыцаря-полуразбойника Фамбударана с его сестрой Фартазией и ее возлюбленным.

В целом же Антониу Салгаду Жуниор считает, что план книги представлял собой «сентиментальный Декамерон», то есть цикл любовных историй, и состоял «из преамбулы, в которой встречаются повествовательницы, и воспроизведения