А если Руслан, приходя домой, рассказывал, что видел Христину и она прекрасно выглядит, Макс делал вид, будто этого не слышит.

Странным представлялось ещё и то, что ни Христина, не имевшая от Анны Спиридоновны никаких абсолютно тайн, ни слова не проронила о причине разрыва, ни Макс ничего не сказал Руслану.

Какая кошка пробежала между этими людьми, было непонятно, но Руслан Волчеткин всё же надеялся со временем их помирить, старательно, впрочем, не задумываясь, зачем ему, да и им, это надо.

Проходя по широкому коридору, Руслан заглядывал в полуоткрытые двери палат. Кажется, всё спокойно. Кивнув постовой медсестре, он открыл тяжёлую дверь своего кабинета, с удовольствием думая, как положит сейчас на диван больную ногу.

После аварии у него осталась лёгкая хромота, и бедро к вечеру начинало сильно болеть, если приходилось долго стоять у операционного стола.

Руслан быстро опустился на свой профессорский кожаный диван производства середины двадцатого века. Стиля в нём было значительно больше, чем удобства, высокий Руслан не помещался полностью на этом деревянном сооружении, обтянутом потертой чёрной кожей, прибитой гвоздиками с красивыми медными шляпками, но холодная кожа приятно освежала горящую ногу через тонкую ткань хирургических брюк.

Руслан закрыл глаза и застонал от удовольствия.

С наивным самодовольством молодого мужика он решил, что всё на нём срослось как на собаке, и, выписавшись на работу, сразу встал к столу. Естественно, первая же операция оказалась адски сложной и продлилась больше пяти часов. Поглощённый работой, Руслан не думал о ноге, о том, что к середине операции она начала ныть и потом с каждой секундой болела всё сильнее. Операцию он закончил, но отойти от стола не смог, с помощью анестезиолога едва доковылял до скамейки под дверью в операционную и без сил упал на неё.

Боль была такая, что из глаз лились слёзы, и Руслан надвинул колпак на глаза, а маску поднял повыше, чтобы никто не видел его слабости.

Так его и нашёл пробегавший мимо Колдунов, обозвал дебилом и вколол ему какую-то гремучую смесь прямо через штанину.

Этот случай напугал Руслана, но, рассудив, что чем больше тренируешь какую-нибудь часть тела, тем лучше она тебе служит, он решил работать не меньше, а больше, и стал брать дежурства в дополнение к дневным обязанностям.

Руслан потёр ногу и подумал, не принять ли на ночь обезболивающую таблетку. Он старался обходиться без этого, но кто знает, как пройдёт остаток смены? Дома лекарство ему давала мама, а тут Руслан специально хранил его на дальней полке книжного шкафа, чтобы, пока он поднимается с дивана или из-за письменного стола, пока открывает дверцу, было время передумать.

Вставать не то чтобы было лень, но Руслан чувствовал, что, отправившись за таблетками, он спугнёт тот покой, который готовится на него снизойти.

Не двигая ногой, он потянулся за книгой, купленной на днях, и вдруг вспомнил девушку, с которой столкнулся в магазине. Симпатичная, подумал он с удовольствием, лицо такое приятное… Вроде бы… Руслан не очень хорошо запомнил, потому что девушка выглядела, на его вкус, слишком полной, просто осталось мимолётное ощущение чего-то милого.

«Она видела, как я глубокомысленно смотрю научную литературу, а я взял и купил детектив и сейчас буду его читать. Мир не то, что кажется», – хмыкнул он, открывая яркий томик.

Но не успел Руслан погрузиться в описание кровавых злодеяний, как его уединение было нарушено. После короткого стука дверь открылась, и вошла Полина, бывшая возлюбленная.

Не дожидаясь приглашения и вообще какой-нибудь реакции с его стороны, она передвинула его рабочее кресло от письменного стола к дивану и села, свободно откинувшись на спинку и глядя на Руслана своим спокойным и немного сонным взглядом.

Руку она положила так, чтобы Руслан сразу заметил широкое обручальное кольцо. Слишком широкое для жены старого питерского интеллигента.

– Привет, – протянула Полина, и Волчеткин удивился, как прежде эта тягучая манера речи могла завораживать его, – а я вот решила зайти, раз уж так совпало.

– Что совпало?

– Ты на дежурстве, и у меня сегодня последняя смена. Всё! Конец! Прощайте, старые суки, в задницу себе засуньте ваше грёбаное давление! Сосите, быдло поганое! Прости за грубость, Руслан, но накипело.

– О, пожалуйста, не извиняйся! – Руслан гостеприимно повёл рукой. – Но хотелось бы к сути…

Полина слегка улыбнулась и поправила выбившуюся из причёски прядь рыжих волос. В белых брючках, обтягивающих стройные длинные ножки, и короткой приталенной тужурке она не выглядела, конечно, как медсестра из «Плейбоя», но всё же отдалённо напоминала этот образ. Пока Полина двигала кресло, Руслан невольно заметил под тонкими брюками контур трусиков и, кажется, слегка покраснел.

Тут он вспомнил, что в приёмном покое видел Полину одетой в белый халат, как это пристало уважаемому терапевту и молодой жене маститого профессора. Похоже, сейчас она принарядилась специально для него, нерешительного бывшего возлюбленного.

– Я пришла попрощаться, – улыбнулась она, – перехожу ассистентом на кафедру терапии и там же поступаю в аспирантуру. Вряд ли мы будем с тобой видеться в такой неформальной обстановке, как сейчас.

– Всё-таки добилась своего?

– Так мой муж не последний человек в анестезиологии, а вернее сказать, величина мирового класса, – самодовольно проговорила Полина. – Как он скажет, так и будет, Инга против него вообще никто! Эта тварь ещё сто раз пожалеет, что пыталась меня загнобить. Приказ подписан, с завтрашнего дня я выхожу на кафедру, а эта дура пусть утрётся!

– Полина, она в декретном отпуске, и, думаю, не ошибусь, если предположу, что твоя карьера интересует её сейчас меньше всего. Ты ей хорошенько отомстила, когда слила Ингиному мужу нашу с ней переписку, успокойся теперь. Вы квиты.

Полина пожала плечами, и по выражению её лица Руслан вдруг понял, что она сделает блестящую карьеру хотя бы только для того, чтобы в конце концов растоптать Ингу… Может быть, она и замуж вышла с этой целью, кто знает?

– А ты её не жалей, – вдруг огрызнулась. Полина, – не помнишь, как она твою жизнь чуть не похерила? Я должна была это всё глотать, по-твоему?

– По-моему, я тебе не разрешал залезать на свою страничку, – чётко, с расстановкой произнёс Руслан. – Полина, читать чужие письма в высшей степени непорядочно, а уж показывать их другим людям – это вообще запредельно.

– Ты мне тогда был не чужой.

Простота хуже воровства, подумал Руслан, потом увидел в вырезе тужурки ослепительно-белую кожу – и возмущение его прошло.

– Ты мне очень нравился, Руслан, – сказала Полина, понизив голос и наклоняясь к нему.

– Но ты вышла за Майофиса, так что я не понимаю, что тебе от меня нужно.

Она только улыбнулась краешком рта и пожала плечами. Руслан молчал. Полина положила свою узкую ладонь на его бедро.