litbaza книги онлайнПриключениеКоролевская посланница - Лариса Шкатула

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 60
Перейти на страницу:

Сыновья вдовы относились к маркизу почтительно, как и подобает относиться простолюдинам к аристократу, называли «ваша милость» и целовали руку. Несколько раз, думая, что никто не видит, старый маркиз останавливал любящий взгляд на плечистых фигурах сыновей Фаншон, и в глазах его мелькала гордость. Или это Соне только казалось?

Княжна с легким сердцем оставила свою горничную Агриппину в этой дружной семье, уверенная, что о ней хорошо позаботятся. Самой горничной Соня дала двести рублей. Агриппина даже испугалась.

– Ваше сиятельство, вы хотите оставить меня здесь навсегда?

– Нет, дорогая, – ласково улыбнулась ей Соня. – Я непременно приеду за тобой, если ты хочешь по-прежнему быть рядом со мной. А пока привыкай к тому, что ты свободная женщина и можешь располагать собой, как пожелаешь. Мне нужно съездить в Нант к Луизе, а на обратном пути я заеду в Дежансон, и мы непременно увидимся. А потом поедем в Италию, в Англию или Шотландию…

Шотландия была мечтой Сони с детства, но пока обстоятельства складывались так, что поездку в страну Вальтера Скотта на время придется отложить.

Посвящать Агриппину в свои отношения с Тредиаковским она считала излишним, а на вопрос девушки о том, где теперь Григорий Васильевич, княжна пожала плечами и ответила:

– Говорил, вроде ему в Париж надобно… Зато Соня рассказала маркизу, как обошёлся с девушкой его сын, и Антуан де Баррас был потрясён. Флоримон!.. В его жилах текла кровь древней династии Капетингов, чьи потомки не раз прославились в крестовых походах…

– Я должен загладить свою вину перед этой девушкой! – вне себя от горя твердил старый маркиз.

Когда Софья рассказала об этом пострадавшей горничной, та умилилась.

– Так и сказал – загладить вину? – повторяла она, недоверчиво покачивая головой, и признавалась своей госпоже: – Не правда ли, маркиз до сих пор красив! Сразу видно, что он знатный человек… Он так много знает!.. Он даже поцеловал мне руку!

Княжна про себя посмеивалась: кому бы в России пришло в голову поцеловать руку крепостной девке? Но соглашалась, что порода в маркизе видна до сих пор. Старость не обезобразила его лицо, а сделала ещё величественней.

Вообще-то оставить Агриппину в Дежансоне посоветовал княжне Тредиаковский.

– Агриппина перенесла тяжелое потрясение, – сказал он. – Представьте, как бы вы чувствовали себя, окажись на её месте. Она стесняется вас, стесняется окружающих. Девушку мучает стыд. Ей кажется, что все знают о её позоре…

Соня представила. Вернее, попыталась представить. Картина показалась ужасной. У неё даже мурашки по коже побежали. Но вот сама Агриппина… Что-то Соня не видела у неё особых мучений.

Княжна знала, что и в простом народе девушки не меньше заботились о своей невинности, чем девицы знатного рода. А уж потерять девственность через насилие! Многие накладывали на себя руки от горя. По крайней мере, так всегда считала Соня, так она читала об этом в романах. Агриппина же порыдала денек, повздыхала, а потом философски заметила:

– Что же делать, девичество не вернуть. Видать, мне на роду написано остаться незамужней, хотя теперь и вольной. Господь награждает нас за муки и терпение. Если я стану работать, то со временем смогу накопить денег и, например, открыть какую-нибудь лавочку, где стану торговать благовониями или цветами. Я ещё не решила…

Софья была разочарована: это и всё горе? А потом подивилась планам восемнадцатилетней девушки: первое, о чём та стала размышлять, – как выжить, как обеспечить себя средствами. Пожалуй, и княжне стоило поучиться у горничной стойкости и практическому отношению к жизни. Потому, наверное, она и усомнилась в словах Григория о потрясении Агриппины и о том, что ей надо дать время прийти в себя.

Для себя Соня объяснила: высокие чувства девушкам из простого народа недоступны. И, потеряв честь, руки на себя они вовсе не накладывают.

Накануне её отъезда в Монпелье маркиз Антуан почувствовал себя гораздо лучше. Он мог уже понемногу ходить, что и делал, опираясь на руку Агриппины. Он подолгу что-то рассказывал девушке, а та согласно кивала.

Это несказанно удивляло княжну: что может быть общего у такого старого, образованного человека, как маркиз, со служанкой, которая едва научилась читать и писать? Уж ей ли не знать, как простовата Агриппина, как примитивно судит она о жизни… Или маркиза де Баррас всю жизнь тянет к простолюдинам?

Как бы то ни было, о своей бывшей крепостной она могла не беспокоиться. Маркиз был достаточно богат, чтобы позаботиться об Агриппине ежели не самому, то посредством своих денег.

С Софьей Агриппина расставалась без слез и, кажется, без сожалений, что, надо сказать, княжну задело. Может, и вправду лучше оставить её насовсем во Франции? Но оказалось, что Агриппина лишь поверила прежним обещаниям Софьи. Теперь она только повторила:

– Ваше сиятельство обижены на меня за то, что пришлось дать вольную той, у которой вся родня – крепостные? Вы поэтому оставляете меня здесь?

– Но тебе больше ничто не угрожает, – удивлённая её горячностью, проговорила Софья. – Кроме того, если ты захочешь выйти замуж, я дам тебе неплохое приданое. Тебе достаточно будет лишь сказать о том маркизу Антуану, мы с ним обо всем договорились.

– Так-то оно так – задумчиво сказала Агриппина. – Да только скучно тут жить… Вы увидите море, а я тоже всегда мечтала на него посмотреть…

С Агриппины мысли Сони перекинулись на Альфонсину де Шовиньи. Альфонсина – пособница Флоримона де Баррас, контрабандиста и работорговца, занималась тем, что сообщала Флоримону о красивых женщинах, которые приезжали в Дежансон. По её указке те в некий момент исчезали из города, и больше старуха их не видела. Потом она присваивала себе вещи и деньги своих постоялиц. До сих пор ни одна из девушек, попавших в лапы преступника Флоримона, обратно не возвращалась.

Теперь, скорее всего, остаток жизни старая Альфонсина проведёт в тюрьме, она будет наказана по всей строгости закона.

Соня тогда с восторгом говорила Григорию об умелой французской полиции. Она чуть ли не прославляла французских служителей закона, которые строго карают порок.

Правда, Тредиаковский эти её горячие восторги быстро охладил.

– И в этой стране, как во всех других странах, закон представляет собой паутину для мелких мух, – усмехнулся Григорий в ответ на её замечание. – Крупные мухи минуют её с завидной легкостью…

И Соня продолжала размышлять о превратностях судьбы, о том, чем ей предстоит заниматься в недалеком будущем. Она узнала, что Тредиаковский – тайный агент некоего чиновника Коллегии иностранных дел.

Чего греха таить, до настоящего времени княжна Астахова относилась без уважения к Коллегии, после того как узнала, что её чиновники не только позволяли себе перлюстрировать письма граждан, но некоторые из них вообще не доставлялись адресатам, тем самым порой лишая людей очень многого. Например, как в случае с её семейством…

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 60
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?