litbaza книги онлайнРазная литератураМиф моногамии, семьи и мужчины: как рождалось мужское господство - Павел Соболев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 134
Перейти на страницу:
в этом культурном бульоне с рождения?

В действительности культура наполнена колоссальным количеством ориентиров, которые ненавязчиво подталкивают человека к конкретному поведению, к конкретным чувствам и устремлениям. В роли культурных ориентиров выступают многочисленные акты инициации или обряды переходов: вступить в брак, завести детей и т. д. Смысл обряда инициации заключается в достижении субъектом некоего идеального образа, предписанного культурой. То или иное действие является для людей символом их перехода на качественно иной социальный уровень, где они кажутся себе чуть ближе к некоему требуемому культурному нормативу для своего возраста. Чтобы соответствовать взрослым, молодёжь всегда стремилась начать пораньше распивать алкоголь, курить и заниматься сексом. Но ведь и вступление в брак и рождение детей оказываются явлениями одного порядка с ранним курением и распитием спиртного — всё это растёт из стремления соответствовать культурным нормам, быть "продвинутым" членом общества.

Наверное, у каждого есть знакомый или знакомая, которые вступали в брак, потому что пора. Они выполняли социальные веления, чтобы получить доказательства своей взрослости, ощутить себя самостоятельными, не понимая, что демонстрируют как раз обратное — несамостоятельность и зависимость от сторонних команд и оценок. Если вдуматься, "стать взрослым" — значит сделать всё, как тебе велели.

Сама концепция "взрослости" исторически связана с древней традицией вступления в брак и рождения детей. Если из предписаний культуры вычесть эти факты, то и концепция "взрослости" фактически рассыпается, что мы и наблюдаем сейчас (Ансари, Клиненберг, 2016, с. 22). Социологи только успевают вводить новые названия — "начальная зрелость", кидалты (англ. kid — "ребёнок" и adult — "взрослый"), "синдром Питера Пэна", — чтобы подчеркнуть тот факт, что современные 20-30-летние ребята своим поведением и ценностями никак не соответствуют предыдущим поколениям отцов и дедов. Обычно принято рассматривать это явление с нескрываемой насмешкой (то самое пресловутое "боятся ответственности"), но мало кто при этом понимает, что возрастные категории придуманы в рамках ещё древних обществ и служили целям их повседневной организации. Если меняется культура, то непременно меняются и границы возрастных категорий (кое-где сейчас уже предлагается увеличить подростковый возраст до 24 лет). В скотоводческих обществах ребёнку достаточно было научиться пасти и резать овец, чтобы освоить все необходимые для взрослого навыки — взрослее он уже не станет; в современных же реалиях перед ребёнком открывается столько жизненных альтернатив, что для того, чтобы разобраться во всех и тем более освоить необходимые для них навыки, требуется всё больше времени, и потому старые идеалы взрослости оказываются поставленными под сомнение (Поливанова и др., 2013). Сами объективные условия жизни современных подростков предоставляют меньше возможностей для взросления в традиционном понимании этого слова (Поливанова и др., 2017, с. 201).

Иначе говоря, дело не в детях, не желающих взрослеть, а в трансформации всей социально-экономической системы. Условия самой жизни изменились, и этим обусловлен распад всех прежних картин взросления — привычные образцы устарели и стали неадекватными. Если в давние времена вступление в брак и рождение детей было обязательным условием организации собственного быта с целью самообеспечения, то в результате научно-технического развития современному человеку не требуется совершать таких сложных действий, и обеспечить себя он может полностью самостоятельно. Но древние культурные ориентиры по-прежнему не унимаются и буквально требуют от людей вступления в брак и рождения детей, только вселяя в них тревогу и сомнения в правильности своих действий. Всякое культурное общество выглядит, как разрисованный мелками пол, где каждый штрих — демаркационная линия, переступать за которую нельзя, а можно идти лишь вдоль и в указанном направлении.

Культура наполнена традициями — практиками, которые когда-то имели значение, но, утратив свою актуальность, стали выполняться просто потому, что "так принято" и "так делали наши деды". К традициям можно относиться по-разному, но часть философов стабильно расценивала их как практики, тормозящие развитие общества: если регулярно делать что-то, что имело значение когда-то, то не останется времени, чтобы делать то, что имеет значение сейчас. Один из существенных минусов традиций — они придуманы не нами. Но при этом непременно требуют, чтобы выполняли их мы. Поскольку традиции — это сценарии и практики, полученные от Другого (Адоньева, Олсон, 2016, с. 367), то вся активность индивида главным образом сводится к исполнению предписанных культурой ролей, к соответствию заданным образцам. Но при этом "жизнь по образцам — это способ устроения жизни, где автор жизни устраняется от авторства. Человек объективирует сам себя, устранив собственное "я" и заменив его той или иной ролью в соответствии с потребностью момента и тем самым отказавшись от собственного настоящего" (Адоньева, 2009).

Станислав Лем считал, что люди окружили себя стеной из культуры и традиций, сделавшись пленниками того, что, "являясь, по сути, совершенно случайным собранием всякой всячины, представляется ему высшей необходимостью" (2002, с. 125). Традиции выступают для человека своеобразной аллеей ориентиров, ступить за пределы которой он не осмеливается. Но куда она ведёт? И не отворачивает ли от других возможных и интересных сценариев?

1. Культура как ориентир

Ярчайший пример противостояния культуры и новой экономической необходимости — это возникшая в связи с индустриализацией XIX века возможность женщины работать вне дома — на фабрике. Для сложившихся тысячелетних норм это был настоящий вызов, и потому многие мужчины называли шлюхами женщин, работавших на фабриках (Зидер, 1997, с. 34). Насколько это социальное давление удерживало других женщин от фабричной работы? Надо думать, удерживало и очень сильно. Аналогичная ситуация сложилась и столетием позже, в годы Второй мировой, когда тысячи мужчин ушли на фронт, а производство нельзя было останавливать — тогда на заводы пошли работать женщины, ещё вчерашние домохозяйки. И вновь они подверглись общественному порицанию, хотя "объективная действительность" буквально велела им совершить этот шаг. Экономика тех лет остро нуждалась в женском труде, но многотысячелетняя культура воспротивилась этому.

И вновь вопрос: насколько это культурное давление останавливало других женщин от промышленных работ? Конечно же, многих. Есть даже интересные цифры: если в военные годы, когда "объективная действительность" наиболее остро нуждалась в женском труде, трудоустроены были около 15 % американских жён, то к 1960-му таких жён стало в два раза больше — 30 %, и это притом, что "объективная необходимость" в женском труде по сравнению с военными годами снизилась (Ялом, 2019, с. 390). Чем образованнее была женщина, тем неохотнее она мирилась с ролью домохозяйки (Komarovsky, 1962, p. 49). Некоторые жёны устраивались на работу, даже если в этом не было острой необходимости. В послевоенные годы наибольший прирост работающих женщин наблюдался как раз среди жён с хорошим образованием, чьи мужья зарабатывали 7-10 тысяч долларов в год, чего было

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 134
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?