Лена оторвалась от газетной страницы.

– А почему этот Гумбольдт взял на службу именно тебя?

– Возможно, потому, что я лучший в своем деле.

Оскар, напустив на себя важность, откинулся на стуле.

– Собственно, зовут его не Гумбольдт. Его настоящее имя Карл Фридрих Донхаузер. Но он утверждает, что является незаконнорожденным сыном натуралиста Александра фон Гумбольдта, ну, того самого, знаменитого. Но я думаю, что это, скорее всего, просто псевдоним. Я выполняю для него разные поручения, иногда он даже советуется со мной, а еще я помогаю ему в лаборатории. Я его правая рука, можно и так сказать. Не знаю, что бы он вообще делал без меня.

Это было явным преувеличением. По правде сказать, Оскар как был, так и остался просто слугой, но этого он не стал сообщать приятелям.

– Но почему именно ты? – настаивала Лена.

Оскар пожал плечами.

– Откуда мне знать? Я слямзил у него бумажник, и он решил, что я неплохо владею своей профессией. Но иногда у меня возникает подозрение, что за этим стоит что-то другое…

– Что ты имеешь в виду?

Оскар пожал плечами.

– Понятия не имею. Когда я заговариваю об этом, он только улыбается и дает уклончивые ответы. Ну и пусть. Что проку задавать идиотские вопросы, если тебе предлагают совершить кругосветное путешествие!

– Ребята, гляньте! – воскликнул Берт, тыча толстым, как сосиска, пальцем в газету. – Да тут же наш Оскар!

На газетной полосе рядом со статьей располагалась фотография. На ней были запечатлены четверо искателей приключений. Гумбольдт, одетый во все черное, в цилиндре и с тростью, Элиза – его чернокожая экономка в пестром платье, Шарлотта – белокурая племянница ученого, и сам Оскар в своем обычном наряде: твидовый пиджак, высокие кожаные ботинки и фетровая шляпа.

– Дружище, да ты стал настоящей знаменитостью, – восхитился Мышонок. – Настоящий франт. Как знать, захочешь ли ты с нами знаться через год-другой.

– Разумеется, захочу, – рассмеялся Оскар. – Слово чести. А теперь давайте-ка выпьем. Я угощаю!

После того как были поданы заказанные напитки, Оскар уселся поудобнее и продолжил рассказ о путешествии в Южную Америку. Он пребывал в центре внимания своей компании и наслаждался каждым мгновением. Перед ним стоял початый бокал сидра. Потребовалось немало времени, прежде чем он добрался до конца истории. Друзья смотрели на него широко открытыми глазами.

Вилли подал голос первым.

– Рехнуться можно, – выдавил он. – Потомки инков, которые живут на отвесных скалах и ведут войны с гигантскими насекомыми! Если бы я не видел своими глазами статью в газете, я бы подумал, что ты водишь нас за нос.

– И все же ты мог прислать хотя бы открытку! – проворчала Лена. – То, что ты не давал о себе знать, не очень-то любезно с твоей стороны.

Девушка надулась и уставилась в сторону.

– Согласен, – ответил Оскар. – Если бы я знал, что доставлю вам столько беспокойства, то перед отъездом непременно дал бы знать о себе. Но все произошло слишком уж внезапно. Я и сам все еще с трудом верю, что такое могло случиться со мной. Но теперь я снова здесь, и больше ничего подобного не случится, обещаю.

– Звучит так, словно ты угодил прямиком в рай. – Взгляд Вилли был полон восхищения. – Знаешь, если у тебя пропадет охота работать на того сумасшедшего типа, скажи мне, и я с удовольствием наймусь к нему.

– Никаких шансов, – заявил Оскар. – Ты так редко моешься, что тебя и на порог к нему не пустят.

– А если я все-таки искупаюсь?

– От запаха не избавиться с помощью мыла. Это как вторая кожа.

Грянул смех. Такие грубоватые шутки, как эта, были вполне в духе прежнего Оскара, и Вилли нисколько не обиделся.

– А эта… Шарлотта, кажется, довольно смазливенькая, – Лена пристально взглянула на него. Глаза у нее были замечательные – цвета лесного ореха.

– Ты так считаешь?

– А ты думаешь иначе?

– Ну, в общем, так оно и есть… – Оскар замялся. Когда он начинал думать о племяннице ученого, его сердце начинало учащенно биться. Шарлотта, конечно, не была красавицей, но было в ней нечто такое, что непреодолимо привлекало юношу.

– Во всяком случае, с ней довольно трудно общаться, – сказал Оскар. – Она стремится во всем оставить последнее слово за собой. Целыми днями она читает научные труды – в точности, как ее дядюшка. И она не тот человек, с которым можно весело болтать о пустяках.

– А Элиза? – поинтересовался Берт. – Что она собой представляет? Выглядит как-то необычно. И эта ее темная кожа…

– Эй, полегче! Никаких насмешек над Элизой, – резко возразил Оскар. – Она в полном порядке. И не забывай, что она гаитянская колдунья и может одним щелчком пальцев превратить тебя в жабу. Поэтому будь осторожен, в особенности с цветом ее кожи.

Он с мрачной серьезностью уставился на приятелей. Затем его лицо расплылось в широкой улыбке.

– Ага! Попались!

Друзья с облегчением расхохотались. Как часто бывает среди обитателей городского дна, все они были чрезвычайно суеверны.

Оскар вскинул руку, чтобы заказать следующую порцию напитков. Сегодня Гумбольдт выдал ему пару марок на развлечения, и он был намерен в полной мере насладиться вечером с друзьями.

Внезапно углом глаза он заметил, что толпа расступилась, и к их столу направляется небольшая группка людей, возглавляемая Черным Паромщиком. На его губах играла ядовитая улыбка. Когда же паромщик приблизился, из-за его спины возник человек, видеть которого Оскару совершенно не хотелось. Ни сегодня, ни вообще.

Следовало, конечно, ожидать, что рано или поздно он появится в «Хольцфеллере», но Оскар не рассчитывал, что это произойдет так быстро.

Мужчина был низкорослым – не больше метра шестидесяти, а осанкой напоминал самца гориллы. Рукава пиджака его синего костюма были коротковаты, брюки обтрепаны внизу, а ботинки стоптаны. Черные волосы на приплюснутом черепе были коротко острижены, а расплющенная переносица свидетельствовала о карьере профессионального боксера, оставшейся в прошлом. Из-под массивных надбровий светились холодные серые глаза.

– Берингер!

– Отлично, что ты меня еще не забыл!

Ростовщик гнусно усмехнулся, затем схватил Мышонка за ворот и вышвырнул его из-за стола.

– Сгинь! – рявкнул он. – И остальные тоже убирайтесь. Я не желаю вас здесь видеть. Мне нужно кое-что обсудить с моим другом Оскаром.

– Нам тоже! – прошипела в ответ, как разъяренная кошка, Лена, с вызовом глядя на пришельца. Берингер, не раздумывая ни секунды, пнул ее стул, выбив его из-под девушки. А в следующую секунду Лена уже вскочила на ноги, готовая вцепиться в обидчика. В руках противников сверкнули лезвия выкидных ножей, но Берингер примирительно вскинул руки.