Гюлистанского трактата, ведение военных действий до обеспечения безопасности границ державы, вознаграждения военных издержек и установления прочного мира. Задержка заявления диктовалась необходимостью уяснения характера военных действий: «Истинное свойство и цель внезапного нападения на юго-восточные границы России уже не подлежат сомнению»[9].

Царь Николай I 24 октября 1826 г. санкционировал санацию закавказских провинций Ермоловым и последующий поход в Персию: «Я весьма согласен, что прежде нежели перейти Аракс, лучше очистить наши провинции совершенно от неприятеля, упрочить спокойствие оных и обеспечив продовольствием пойти на дальнейшие действия, внести тогда уже войну в пределы Персии и следовать решительно».

Первоначальной целью кампании поставлено овладение Ереванской области: «Недолжно однако же упускать случая, если бы таковой представился к овладению Ереваном — силою ли оружия, посредством денег или тайных сношений с Ереванским сардарем. Я все поручаю вашему усмотрению. Начальник Главного штаба моего сообщит вам подробности моих предположений»[10].

5 января 1827 г. на имя начальника главного штаба И. И. Дибича поступило донесение Ермолова о главных целях предстоящей компании: передовому отряду вменялось занятие Тавриза, а затем оказать содействие другому отряду для овладения Ереваном. Указывалось, что занятие Тавриза может побудить персов к миру, но скорее всего на эту меру персы могли пойти после занятия крепостей в Араратской долине — Еревана, Сардар-Абада и Аббас-Абада. План занятие Еревана и Тавриза мотивировался волей царя.

28 февраля монарху сообщено о начале военных действий с открытия весной горных проходов занять прежде всего Эчмиадзинский монастырь для организации здесь главного этапного пункта до занятия Еревана. Передовой отряд намечалось иметь в составе 6 батальонов пехоты и 12 орудий[11]. Первочередность занятия Ереванской крепости, которую неудачно дважды осаждали русские войска главнуправляющие региона П.Д. Цицианов в 1804 г. и И.В. Гудович в 1808 г., диктовался направлением из Киева осадного парка из четырех 24 фунтовых пушек, двух гаубиц 40 фунтовых, 6 мортир большого и 12 кегерновых малого калибра. Прибытие в Грузию осадного парка ожидалось в течение четырех месяцев, а продвижение к Еревану требовало обеспечение его безопасности[12].Учитывался опыт предшествующих осад Ереванской крепости, когда легкие орудия не позволяли успешно завершить осаду.

30 марта 1827 г. Паскевич доложил царю Николаю I, что с этого дня вступил в командование отдельным Кавказским корпусом и руководства главным управление, региона на имеющихся «основаниях»[13]. Смена руководства Кавказского корпуса диктовалось желанием царя Николая I закончить войну с Персией, чтобы сосредоточиться на решение Греческого вопроса и урегулировать отношения с Османской империей. Это обусловило высочайшее повеление Паскевичу ускорить военные действия: «С началом нынешней весны возобновить наступательные действия против Персии». Достижение успеха рассматривалось инструментом воздействий на сопредельные азиатские державы: «Известие о состоянии военных сил наших и неприятельских — подает надежду, что с помощью Божию, быстротою вашею заставили бы беспокойных соседей наших раскаяться в своем враждебном покушении и просить мир»[14].

13 апреля 1827 г. передовой отряд ген. К. Х. Бенкендорфа занял Эчмиадзин и стал заниматься зачисткой окрестностей от неприятеля. Надежда на занятие крепости Сардар-Абад не состоялась[15].23 апреля он выдвинулся к Ереванской крепости, куда 27 апреля послал «Прокламацию», где жителей «армян, татар и других племен» призвал к принятию подданства Российского престола: «Объявляю вам именем Великого Российского императора, которого я имею счастье быть генерал-адьютантом, что со дня вступления моего в Эчмиадзин, Эриванская и Нахичеванская провинция, принадлежат Российской державе на вечные времена»[16]. Нахрапом требовалась сдача крепости. Прокламация, очевидно, ставила целью вызвать сардара Еревана на переговоры, чтобы оговорить условия сдачи либо перехода под российское покровительство. Но сдача не состоялась.

Параллельно стартовал процесс подготовки мирного договора. В апреле 1827 г. начальнику главного штаба И. Дибичу был направлен «Проект мирного договора между Российской империей и Персидскою державою», состоящий из 11 статей, «Проект конвенции о торговых отношениях в виде отдельного акта к договору с Персией, согласно III статьи оного», а также «дополнительные наставления». Он также уведомлялся о назначении д. ст.с. А. М. Обрезкова для ведения переговоров. Глава внешнеполитического ведомства К. В. Нессельроде отмечал, что проекты утверждены е.и.в. и направлены для реализации Паскевичу, а ему для разных соображений[17].

Проект мирного договора с Персией воплощал план графа Зубова 1802 г. об установлении естественной границы с Персией, что должно было содействовать азиатской торговле России[18]. В проекте подчеркивалась геополитическая значимость разделительной межи: «Причина, побуждающая Государя Императора, назначить течение Аракса будущею границею между обоими государствами, основаны не столько на желании присоединить к обширным своим владениям ханства Ереванское и Нахичеванское, сколько по необходимости иметь границу твердую и естественную, которая будет опираться на крепость довольную важную и доставит ощутительные выгоды в отношении политическом и военном»[19].

Требование естественной границы по Араксу указывалось безусловным императивом: «По сему статья, определяющая, чтобы Аракс составлял разъединительную пограничную черту, должна быть постановлением непреложным». Предусматривалось отступление от этого требования за счет правобережной части Ереванского ханства: «Но поелику небольшая часть ханства Ереванского лежит за Араксом, которую было бы выгодным удержать за нами единственно только по тому уважению, что из оной [Кульпинский солерудник] снабжается солью Грузия и другая смежная область»[20]. Тем не менее, допускалась возможность оставить эту правобережную часть Ереванского ханства Персии при условии свободного допуска российских подданных к соли. Вне намеченной русской границы оставлялся Макинский магал Ереванского ханства на правобережье Аракса. Сумма военной контрибуции определялась в 40 млн. руб., включая разные статьи: вознаграждения за военные расходы, возмещения ущерба закавказскому населению, местным хозяйствам, и казенным предприятиям, потерь отдельных лиц и купечества, потерявшему свои товары в самой Персии. Естественно, что контрибуция также преследовал цель ослабить экономический и военный потенциал Тегеранского двора, предупредить вспышку очередной войны между соседними странами[21].

Паскевич сам готовился к дипломатическим раутам по заключению мира. 4 апреля 1827 г. он назначил дипломата и писателя А.С. Грибоедова руководителем дипломатической канцелярии, вверив отношения с Персией и Османской империями[22]. Выдвиженец приходился родственником Паскевичу, женатого на двоюродной сестре супруги командующего, но Грибоедов имел опыт деятельности в Персии, знал персидский язык и был знаком с местными обычаями. Доверительные же отношения имели значение для воплощения установок самодержавия России.

24 мая Паскевич из главной квартиры в Джелал-оглу направил царю сообщение о прибытии ст.с. Обрезкова, который до этого служил секретарем миссии в Тоскане и в Риме, для ведения переговоров. Знание обоих дипломатов должны были послужить общему делу.

Наступивший летний зной побудил Паскевича удалиться в Нахичеванское ханство. Паскевич сумел занять 7 июля крепость Аббас-Абад, которую сдал Эксан-хан, сын Калб-Али-хана Нахичевана, за что Паскевич назначил его наибом Аббас-Аббада.