Вот с кем мне точно надо быть поосторожнее в том, что касается Теда, так это с моим новым боссом, доктором Оуэном Витчем (он доктор наук). Витч раньше работал при администрации президента, а сейчас временно исполняет обязанности директора Фишер-холла. Том, мой прежний босс, ушел на повышение.

Кто бы мог подумать, что так трудно будет найти человека, который согласится управлять резиденцией на семьсот коек за жалованье в тридцать тысяч в год и бесплатное жилье в Гринвич-Виллидж, где арендная плата одна из самых высоких в стране.

Но после того как в нашей резиденции всего лишь за девять месяцев произошло несколько убийств, снискавших ей прозвище «Общага смерти», желающих здесь поработать оказалось на удивление мало.

А жалко, потому что Фишер-холл — классное место. Это одно из самых больших зданий на Вашингтон-сквер, к тому же сохранившее с середины девятнадцатого века до наших дней немалую долю своего великолепия — мраморные полы, каминные холлы. Правда, большинство комнат теперь поделены на двойные трехместные (две смежные спальни, в каждой из которых живет по три студента).

Не представляю, почему за эту должность не борются выпускники всех университетов страны.

В общем, сейчас мы работаем с Оуэном, он славный, милый, но уж больно старомодный. Например, каждый день приходит на работу в костюме. Представляете?!

И довольно строго относится к соблюдению правил колледжа, вплоть до мелочей. Например, однажды у нас закончилась бумага в ксероксе, и я послала Сару, нашу помощницу, позаимствовать бумагу в другом кабинете, дальше по коридору, так Оуэн, представьте себе, сделал мне замечание:

— Хизер, надеюсь, у вас не войдет в привычку заимствовать канцелярские принадлежности в других кабинетах. Заботиться о том, чтобы в нашем кабинете всегда имелось в наличии все необходимое для работы, — одна из ваших обязанностей.

Вот так.

К тому же Оуэн в некотором роде замешан в большой каше, которая заварилась не так давно, — работающие аспиранты объединились в союз, чтобы протестовать против урезания зарплаты и пакета медицинской страховки. Оуэну полагается выступать посредником между аспирантами и администрацией президента колледжа, в основном это сводится к тому, что часть своего рабочего времени в кабинете он спорит о политике колледжа с рассерженными аспирантами, которые даже не живут в нашей резиденции.

Теперь понимаете, почему я стараюсь держать мои отношения с Тедом в тайне от Оуэна?

Хотя на самом деле Тед улучшает качество моей работы. Не только потому, что я теперь допускаю меньше ошибок в расчетах платежной ведомости, но и потому, что после ночи, проведенной в квартире Теда, я прихожу на работу на несколько минут раньше, ведь однокомнатная квартира Теда, за которую платит колледж, находится на один квартал ближе к Фишер-холлу, чем особняк Купера. Моя лучшая подруга Пэтти интересуется, как я ухитрилась найти и подцепить единственного мужчину, который живет еще ближе к месту работы, чем я сама, и насколько велика роль этого обстоятельства в том, что я решила завязать с ним романтические отношения.

Для счастливой замужней молодой женщины моя лучшая подруга Пэтти уж слишком цинична.

В утро моей первой пробежки с Тедом (и, возможно, вступления к предложению выйти замуж) я даже ухитрилась прийти в офис раньше Оуэна, что, вообще-то, настоящий подвиг. Признаться, я уже начала задаваться вопросом, не живет ли мой временный новый босс в офисе, — такое впечатление, что он из него не уходит.

Не я одна удивилась в то утро, обнаружив, что дверь офиса еще заперта. При моем появлении с дивана казенного вида, который стоит под дверью офиса, неловко поднялась Джейми Прайс, широкоплечая голубоглазая блондинка, — она перевелась к нам в весеннем семестре.

— Привет?

Джейми из тех девушек, которые почти любое предложение произносят с вопросительной интонацией, даже если это не вопрос.

— У меня назначена встреча? С доктором Витчем? На восемь тридцать? Но его нет на месте? Я стучала?

— Наверное, он немного задерживается, — сказала я, доставая из рюкзака ключи. Я хожу не с дамской сумочкой, а с рюкзаком, потому что в нем помещается вся моя косметика, сменный комплект нижнего белья и прочее, — это на редкость удобно теперь, когда я живу то у себя, то у ассистента, который подтягивает меня по математике. Нужно только не забыть купить дорожный фен. Я привычна к кочевой жизни. Это понятно, если вспомнить, сколько лет я провела в разъездах, живя вместе с мамочкой на чемоданах, выступая в качестве юной поп-звездочки в разных торговых центрах (для Хизер Уэллс любая сцена хороша!), медленно продвигаясь ко все более крупным площадкам, например ярмаркам штата, пока наконец не достигла кульминации успеха — выступления в одном концерте с мужской группой «Изи Стрит» (я разогревала публику), где и познакомилась с любовью моей жизни, Джорданом Картрайтом, отец которого подписал со мной мегаконтракт на запись и сделал имя Хизер Уэллс знаменитым…

…Примерно минут на пять, пока я не решила, что хочу иметь собственный голос и петь свои собственные песни вместо всякого слащавого дерьма, которое подсовывала мне студия. Вот тогда папаша Джордана меня и вышвырнул.

…А моя мамочка сбежала с менеджером в Аргентину, прихватив все мои деньги.

Впрочем, я предпочитаю не задумываться об этом по утрам. Да и в любое другое время.

— Уверена, он будет с минуты на минуту, — сказала я Джейми.

Оуэн не живет в здании. Квартира директора Фишер-холла пустует с прошлого месяца. Том, прежний директор, переехал в куда более шикарную квартиру в Вейверли-холле, здании студенческого братства, расположенном по другую сторону парка, где свил счастливое гнездышко со своим новым бойфрендом, тренером баскетбольной команды. Оуэн, как и Том, живет в квартире, которую оплачивает колледж, только его квартира расположена в здании получше, с северной стороны парка на Вашингтон» сквер.

Я открыла дверь, Джейми вошла вслед за мной в кабинет, который я делю с Сарой и пятнадцатью помощниками — студентами, которые за бесплатное жилье и питание работают старшими по этажам — каждый отвечает за свой и выступает в роли советчика, доверенного лица и агента по борьбе с наркотиками примерно для сорока пяти жильцов. Мой письменный стол стоит в дальней части кабинета. Я сижу спиной к стене и могу приглядывать за ксероксом, которому в течение дня так достается, что я вполне могла бы считаться по совместительству ремонтником — уйму времени трачу на его ремонт.

Дверь в коридор перед кабинетом директора, отделенного от внешнего офиса стеной, нижние пять футов которой представляют собой гипсовую перегородку, а верхние два, до самого потолка — металлическую решетку, была закрыта.

Но через решетку до меня доносился запах кофе. И еще какой-то непонятный запах. А еще до меня доносился уличный шум — гудки автомобилей, шаги по тротуару и т. д., потому что в кабинете директора, в отличие от нашего, есть окна, которые выходят в переулок, отходящий от Вашингтон-сквер.