– Не сердись, Ларетта, – проговорил он с нежностью. – Я размышляю над сном, который мне приснился сегодня.

– Опять?! – она схватилась за голову. – О, я не вынесу этого… Почему твои сны важнее меня, важнее нашей реальности, нашего с тобой будущего? Ты – не Хулиган, а эгоист… Злой, бессердечный эгоистище, – она набросилась на него с кулаками. – Ненавижу, ненавижу, ненавижу… Зачем я сшила подвенечный наряд? Зачем вырастила в палисаднике белые розы, если тебя это не интересует? Все, хватит… Я так больше не могу, – отбежала к двери. – Я не желаю больше знать тебя, Хулиган. Я выйду замуж за первого встречного, а ты всю жизнь будешь винить себя за то, что не смог удержать меня…

– Постой, Ларетта, – он схватил её за руку. – Не сердись, пожалуйста. Прости меня. Прости ещё раз… Да, я странный человек, ты права. Но прошу тебя, не совершать необдуманных поступков, о которых ты потом будешь сожалеть всю свою жизнь.

– Обойдусь без твоих советов, – фыркнула он. – Подай мне воды.

Она снова уселась на высокий стул, посмотрела на него испытующе.

– Ну, что там тебе приснилось? Опять лабиринт…

– Нет, – он протянул ей воду. – Нынче ночью я был в мастерской художника…

– О, этого ещё не хватало для полноты всех наших несчастий, – простонала она, закатив глаза. – Сапожник стал художником и остался без гроша… Ларетта поставила стакан, схватила Хулигана за грудки, закричала:

– Только не вздумай сказать, что этот художник научил тебя… – осеклась. – Не-е-ет, Хулиган. Я запрещаю тебе рисовать. Я… – она увидела на столе рисунок, метнулась, схватила его, побледнела. – Кто это?

– Отдай, – попросил он.

– Нет, – она спрятала рисунок за спину. – Скажи мне, кто это?

– Незнакомка, – ответил он.

– Незнакомка?! – губы Ларетты задрожали. Она разорвала лист на мелкие кусочки, швырнула ему в лицо и убежала, крикнув:

– Любуйся теперь своей девкой…

Хулиган присел на корточки, собрал обрывки, попытался их соединить, чтобы восстановить портрет, но ничего не вышло. Скомкал обрывки, бросил в огонь. Достал чистый лист и нарисовал по памяти новый портрет. Остался доволен своей работой.

– Сейчас портрет получилась лучше… – похвалил он себя.

– Лучше, потому что ты уловил то, чего не заметил прежде, – раздался за его спиной голос.

Хулиган обернулся, на высоком стуле, на котором минуту назад сидела Ларетта, теперь сидел незнакомец.

– Вы тот художник, который приснился мне нынче ночью! – воскликнул Хулиган. – Но, разве такое возможно?

– Ты боишься меня, Ален? – спросил художник.

– Нет, нет, просто это – волшебство, перед которым я благоговею, – признался он. – Я догадывался, что связь между реальностью и снами есть, но не мог предположить, что сам стану участником таких превращений.

– Волшебная нить, связывающая сон и реальность, давно в твоих руках, Ален. Просто ты не был готов к главным испытаниям, поэтому ни о чём и не подозревал, – пояснил художник. – Догадки, возникавшие в твоём сознании, были предвестниками великих событий. Ты повзрослел, стал прекрасным мастером. Ты умный, добрый, честный человек с открытым сердцем и чистой душой. Но самое главное, ты – мальчик, желающий найти звезду, упавшую с небес.

– Пятнадцать лет я думаю о ней, – признался Ален. – Мне постоянно снится сон, в котором я вижу падение звезды. Я, как в детстве, бегу к ней, но спотыкаюсь, падаю и теряю её из вида. Бегу, спотыкаюсь, теряю… А сегодня…

– Сегодня ты наконец увидел то место, куда она упала, – Ален кивнул. Художник встал. – Это место – королевство Сицильяно, а незнакомка на портрете – принцесса Леоне.

– Ясно, – Ален опустил голову.

– Знаю, ты думаешь о том, что не достоин быть её избранником, – художник положил руку ему на плечо.

– Вы правы, – сказал Ален. – Я бегу, спотыкаюсь и…

– Никто не знает, что нас ждет, Ален. Всему своё время. Всему… – улыбнулся. – Я пришел к тебе не только для того, чтобы научить тебя рисовать, но ещё и для того, чтобы сказать тебе нечто важное…

Ален с интересом посмотрел на художника. Этот человек был ему симпатичен. У него хотелось учиться мудрости и выдержке. Его хотелось слушать бесконечно. Ален превратился в слух.

– Дочь короля принцесса Леоне исчезла, – сказал художник. – Вернуть её сможет лишь тот, кто сошьет летающие туфли и подарит их звездочёту в день звездопада.

– Подарит звездочёту в день звездопада, – повторил Ален. – А где найти звездочёта? И как узнать, какие туфли ему подойдут?

– Ответ ты найдешь в своём сердце, господин Хулиган…

Художник исчез, оставив на стуле карту, на которой красной пунктирной линией был обозначен маршрут к королевству Сицильяно. Ален повертел карту в руках, почесал затылок, сказал:

– Наверное, пришло время собираться в дальний путь. Не зря же я стал лучшим мастером своего дела…

Он взял сундучок с инструментами, положил туда несколько видов кожи, закрыл мастерскую и ушел. Исчез из привычной реальности. Забыл обо всём, что было прежде. Главным теперь стало желание вернуть принцессу.

Ален не спросил у художника, как сделать летающие туфли, потому что однажды уже пытался их сшить. Закончить работу помешала Ларетта, ворвавшаяся в его жизнь кометой. Он влюбился до беспамятства. Он боготворил эту взбалмошную красотку, носил на руках, выполнял все её капризы. А она из милой, нежной, доброй девушки превращалась в злобную фурию. Её бесконечным желаниям не было конца. Её голос звучал всё строже и требовательней. Угодить ей было невозможно.

Ален сник. Ему надоело находиться в постоянном напряжении, угождать и подчиняться капризам возлюбленной. Он увидел, что Ларетта не так прекрасна, как ему показалось вначале. Всё в ней стало его раздражать. Он понимал, что они разные люди, что им не нужно быть вместе, но не знал, как сказать Ларетте об этом. Слезы, крики, истерики, угрозы, сопровождавшие все их встречи, превратили его жизнь в ад.

– Хорошо, что я решил уйти. Хорошо, что больше не будет скандалов и драк, – думал Ален, уходя всё дальше и дальше от дома. – Пусть Ларетта считает меня трусом, эгоистом, слабаком, кем угодно. Пусть. Мне всё равно. Меня в этой реальности больше нет. Я сбежал, исчез, испарился, – улыбнулся. – Мы свободны друг от друга, Ларетта… Я оставляю тебя… Я улетел из твоей клетки… – остановился возле громадного стога, оглянулся, сказал громко:

– Прощай…

– Здравствуй, Хулиган, – звонкий голосок заставил его вздрогнуть.

Он повернул голову, увидел розовую стрекозу, подумал:

– Стрекозы не умеют разговаривать. Или умеют?

Стрекоза сделала нечто похожее на реверанс, замерла в воздухе чуть поодаль от него и воскликнула:

– Здравствуйте, мастер Ален! Теперь к вам нужно обращаться именно так…