Туалет у бабушки был удивительное место – маленький покосившийся домик с плоской крышей волнистого шифера. Давным-давно он был выкрашен синей краской, теперь выцветшей и запылённой. Велька поддевал её ногтем, и сухая ломкая пластинка тотчас отслаивалась и, кружась, падала наземь.

Внутри совсем не пахло туалетом: стоило только прикрыть за собой дверь, и в нос тут же пробирались васильковые, ромашковые, зверобойные, шалфейные и прочие, неизвестные Вельке, травяные запахи. Бабушка развешивала душистые пучки под потолком, и между ними вились тонкие нити паутин. Когда Велька был совсем маленьким, он думал, что там, в густой пахучей темноте, живут особые, совершенно травоядные пауки, которые не ловят мух, а паутины вьют, потому что уж очень красиво получается.

Стены были скрыты до самого верха красивыми крышками от тортов и конфетных коробок, которые когда-то надарили бабушке с дедушкой, а на всю заднюю стену, заходя на боковые, горделиво раскинулась карта мира. Часто, забежав в туалет, Велька подолгу засиживался, рассматривая причудливые очертания материков, скользил пальцами по тугим изгибам меридианов, считал россыпи островов, и от чужих названий запинался и уставал язык.

География эта так его занимала, что Велька был готов часами просиживать в туалете.

Он сам, ещё до школьных уроков, догадался о тайной связи Южной Америки и Африки. Просто однажды заметил, как ровно друг в друга вкладываются края континентов. Пальцы его блуждали за кораблями греков из Средиземного моря в Чёрное и Красное моря, к варварам и фараонам. Оттолкнувшись от угла Испании, он следовал за Колумбом и терялся в россыпях названий островов и городов – Куба, Гаити, Барбадос, Ямайка, Мехико, Гавана, Каракас…

К великому его сожалению, Южная Америка приходилась как раз на угол, и большую часть континента закрывал собой огромный моток ваты на капроновой верёвке. Вата висела для всяких нужд и всегда Вельку раздражала. Он отодвигал её и читал: «Амазонка, Рио-Гранде, Рио-де-Жанейро, Бразилия, Аргентина». Хуже всего был виден загадочный край Уругвай – он был под самой ватой, и как её ни отодвигай, полностью разглядеть далёкую южноамериканскую страну было нельзя.

Велька весь извёлся и совсем уже извертел несчастный моток, когда однажды ему пришла в голову гениальная идея, просто-таки заворожившая его.

Часто он отщипывал маленькие комки ваты и методично растрёпывал её так, что вата почти растворялась в воздухе – становилась лёгким, полным прозрачности клубком. Вдоволь налюбовавшись, как солнце пронизывает тонкие нити, он медленно чиркал спичкой и поджигал их. Пламя мгновенно охватывало комок: вспыхнув, он сгорал вмиг.

Велька частенько поглядывал на огромный моток ваты, и в нём постепенно зрела большая мысль. Настолько большая, что она заслонила все соображения о пожарной безопасности и подавила слабый голос благоразумия.

К тому же его невыразимо манил Уругвай. Казалось, если он устранит эту вату и полностью откроет карту, то Уругвай откроет ему все тайны мира. Велькой в тот миг двигал священный трепет европейцев-первооткрывателей, которые когда-то обогнули весь земной шар, желая закрасить все белые пятна на карте мира. Для Вельки же таким белым пятном, «терра инкогнита» – таинственной землёй – был потаённый под ватой Уругвай.

Отчего-то идея просто снять моток ему и в голову тогда не пришла. Священный трепет и жажда географических открытий совсем опьянили ему голову.

И вот однажды, одним июльским утром, настал тот самый миг открытия. Незаметно стянув коробок спичек, когда бабушка ушла в кладовку, Велька шмыгнул к туалету.

Он осторожно закрыл за собой дверь на крючок и прислушался. Всё было как обычно: бабушка гремела кастрюлями на кухне, дедушка мерно стучал молоточком в гараже, а Полинка ещё и не просыпалась. Громче всех звуков был стук Велькиного сердца.

Он затаил дыхание и чиркнул твёрдой фосфорной головкой спички по шершавому боку коробка. Язычок пламени потянулся вверх, разбрасывая причудливые тени. Тень от мотка была самая толстая и длинная, она перемахнула через Атлантику и чёрным одеялом накрыла Африку и половину Европы.

Пламя уже жгло пальцы, когда Велька медленно приблизил спичку к ватному клубку, но даже не успел его коснуться: пламя, как утопающий человек, перескочило с догорающей спички на распущенные ватные волокна и широким огненным ковром мгновенно опоясало моток.

Он словно взорвался огнём, выплёскивая вверх длинные пылающие языки. Они захлестали по верёвке, и чёрный, пронизанный огненными сполохами дым взметнулся гулким столбом под крышу, где предостерегающе затрещали засушенные пучки трав.

– Бабушка! – завопил Велька, видя, как языки пламени лижут Ньюфаундленд и Гренландию. – Бабушка!

Он заколотился в дверь и, едва не сорвав крючок, в дыму и искрах вылетел наружу. Пламя с гулом рванулось вслед.

– Там туалет горит! – Не помня себя, Велька влетел на кухню.

– Ой ты господи боже ж мой! – Бабушка в ужасе уронила сковородку на плиту. – Да кто же его поджёг-то?

– Не знаю, мальчишки какие-то! – Велька и сам не понял, как умудрился соврать в этой экстренной ситуации. – Сгорит же!

– Дед, у нас туалет горит! – Бабушка кинулась во двор.

Дед, без лишних слов бросив молоток, схватил ведро и ринулся к бочке с дождевой водой. Зачерпнув воды и держа ведро наперевес, он каким-то мелким галопом пронёсся по дорожке, потеряв на скорости тапок, и одним махом выплеснул в клубящееся дымом туалетное нутро.

Раздалось шипение, и из открытой двери медлительно выплыл громадный клуб пара. На этом очаг возгорания был ликвидирован.

Велька боязливо подошёл к погорелому туалету.

– На, – дед раздражённо вручил ему коробок спичек. – Потерял, дурень.

И, махнув рукой, побрёл к гаражу, хлопая оставшимся шлёпанцем. Бабушка вздохнула, покачала головой, молча глядя на внука, и тоже пошла на кухню, за тряпкой.

Велька, шмыгая носом, осторожно заглянул на пепелище. Удивительно, заметил он, как много воды помещается в одно ведро. Она была повсюду: под ногами хлюпал линолеум, ручейки стекали по стенам, капало с травяных пучков, влага струилась по голубому Тихому океану, и параллели изгибались под её струями. Прокопчённый тигр Скандинавии испуганно жался к потолку, треугольник Африки стал вполне африканского цвета, на задымлённую Европу накатывался вал Атлантики с пожелтевшей от жара струёй Гольфстрима, но самое главное, ужасающее и трагичное – под обвисшим обугленным мотком, который уныло плакал чёрными каплями, виднелись опалённые края карты.

Велька с внутренним содроганием потянул за верёвку и – о ужас! – увидел, что от большей части Южной Америки ничегошеньки не осталось.

Потери были колоссальны и невосполнимы. Погибла половина Бразилии. Почти вся Аргентина была предана огню. Не осталось ни сантиметра от узкого жёлтого червяка Чили, и… самое страшное – напрочь сгорел Уругвай.