Он смахнул с нее одеяло, обнажив ее тело.

—

Откуда это? Он тебя бил?

—

Нет… Он считает, что никогда не поднимал на меня руку…

—

А ты?

—

А я не знаю… Он никогда не бил меня, но он хватает меня за руки и отталкивает так, что я падаю, ударяясь об диван, об дверные косяки… об плиту…

—

Об плиту?

—

Вот здесь на колене остался ожог, это упала сковорода с шипящим маслом…

Ася подогнула колени, чтобы показать А. ожог, а затем, увидев на полу его рубашку наклонилась, подняла ее и накинула на плечи. Она поднялась с кровати и пошла на кухню. А. пошел вслед за ней.

—

Ась, это нормально по-твоему? Сколько ты еще собираешься это терпеть?

—

Я не знаю… Пока он сам не уйдет…

—

А ты думаешь он уйдет?

—

Я надеюсь…

—

С чего бы? Он живет в твоей квартире, ездит на машине, которую ты купила…

—

И возит на ней своих любовниц…

—

И ты молчишь об этом?

—

А что ты хочешь, чтобы я ему сказала? Чего я этим добьюсь? Новых конфликтов и новых синяков?

Она резко повернулась к нему, так, что он сделал шаг назад. На глазах у нее стояли слезы.

—

Ну перестань… Не плачь… Прости меня…

—

За что?

—

За то, что не понимаю, как тебе помочь… За то, что не могу тебя защитить. Ты же не позволишь ни забрать тебя, ни поговорить с ним?

—

Не позволю…

—

Чего ты ждешь?

—

Я надеюсь, что одна из его любовниц окажется настойчивой и убедит его от меня уйти… Или попросту залетит…

Она заплакала от бессилия…

—

Ну что ты, малыш мой, мурашка моя, не плачь пожалуйста. А я новую книгу написал.

Он начал целовать ее щеки, поверх стекающих слез. Она обняла его за шею, пряча заплаканное лицо у него на плече.

—

Про тебя.

Она повернулась к нему и посмотрела в его глаза.

—

И про собаку?

—

И про нашу собаку.