litbaza книги онлайнРазная литератураСтрашный мир (1909–1916) - Александр Александрович Блок

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9
Перейти на страницу:
class="v">Я вспомнил: Нет, я не слуга.

Так падай, перевязь цветная!

Хлынь, кровь, и обагри снега!

4 октября 1910

Унижение

В черных сучьях дерев обнаженных

Желтый зимний закат за окном.

(К эшафоту на казнь осужденных

Поведут на закате таком).

Красный штоф полинялых диванов,

Пропыленные кисти портьер…

В этой комнате, в звоне стаканов,

Купчик, шулер, студент, офицер…

Этих голых рисунков журнала

Не людская касалась рука…

И рука подлеца нажимала

Эту грязную кнопку звонка…

Чу! По мягким коврам прозвенели

Шпоры, смех, заглушенный дверьми…

Разве дом этот — дом в самом деле?

Разве так суждено меж людьми?

Разве рад я сегодняшней встрече?

Что ты ликом бела, словно плат?

Что в твои обнаженные плечи

Бьет огромный холодный закат?

Только губы с запекшейся кровью

На иконе твоей золотой

(Разве это мы звали любовью?)

Преломились безумной чертой…

В желтом, зимнем, огромном закате

Утонула (так пышно!) кровать…

Еще тесно дышать от объятий,

Но ты свищешь опять и опять…

Он не весел — твой свист замогильный…

Чу! опять — бормотание шпор…

Словно змей, тяжкий, сытый и пыльный,

Шлейф твой с кресел ползет на ковер…

Ты смела! Так еще будь бесстрашней!

Я — не муж, не жених твой, не друг!

Так вонзай же, мой ангел вчерашний,

В сердце — острый французский каблук!

6 декабря 1911

Авиатор

Летун отпущен на свободу.

Качнув две лопасти свои,

Как чудище морское в воду,

Скользнул в воздушные струи.

Его винты поют, как струны…

Смотри: недрогнувший пилот

К слепому солнцу над трибуной

Стремит свой винтовой полет…

Уж в вышине недостижимой

Сияет двигателя медь…

Там, еле слышный и незримый,

Пропеллер продолжает петь…

Потом — напрасно ищет око:

На небе не найдешь следа:

В бинокле, вскинутом высоко,

Лишь воздух — ясный, как вода…

А здесь, в колеблющемся зное,

В курящейся над лугом мгле,

Ангары, люди, всё земное —

Как бы придавлено к земле…

Но снова в золотом тумане

Как будто — неземной аккорд…

Он близок, миг рукоплесканий

И жалкий мировой рекорд!

Всё ниже спуск винтообразный,

Всё круче лопастей извив,

И вдруг… нелепый, безобразный

В однообразьи перерыв…

И зверь с умолкшими винтами

Повис пугающим углом…

Ищи отцветшими глазами

Опоры в воздухе… пустом!

Уж поздно: на траве равнины

Крыла измятая дуга…

В сплетеньи проволок машины

Рука — мертвее рычага…

Зачем ты в небе был, отважный,

В свой первый и последний раз?

Чтоб львице светской и продажной

Поднять к тебе фиалки глаз?

Или восторг самозабвенья

Губительный изведал ты,

Безумно возалкал паденья

И сам остановил винты?

Иль отравил твой мозг несчастный

Грядущих войн ужасный вид:

Ночной летун, во мгле ненастной

Земле несущий динамит?

1910 — январь 1912

«Повеселясь на буйном пире…»

Моей матери

Повеселясь на буйном пире,

Вернулся поздно я домой;

Ночь тихо бродит по квартире,

Храня уютный угол мой.

Слились все лица, все обиды

В одно лицо, в одно пятно;

И ветр ночной поет в окно

Напевы сонной панихиды…

Лишь соблазнитель мой не спит;

Он льстиво шепчет: «Вот твой скит.

Забудь о временном, о пошлом

И в песнях свято лги о прошлом».

6 января 1912

Пляски смерти

1. «Как тяжко мертвецу среди людей…»

Как тяжко мертвецу среди людей

Живым и страстным притворяться!

Но надо, надо в общество втираться,

Скрывая для карьеры лязг костей…

Живые спят. Мертвец встает из гроба,

И в банк идет, и в суд идет, в сенат…

Чем ночь белее, тем чернее злоба,

И перья торжествующе скрипят.

Мертвец весь день трудится над докладом.

Присутствие кончается. И вот —

Нашептывает он, виляя задом,

Сенатору скабрезный анекдот…

Уж вечер. Мелкий дождь зашлепал грязью

Прохожих, и дома, и прочий вздор…

А мертвеца — к другому безобразью

Скрежещущий несет таксомотор.

В зал многолюдный и многоколонный

Спешит мертвец. На нем — изящный фрак.

Его дарят улыбкой благосклонной

Хозяйка — дура и супруг — дурак.

Он изнемог от дня чиновной скуки,

Но лязг костей музыкой заглушон…

Он крепко жмет приятельские руки —

Живым, живым казаться должен он!

Лишь у колонны встретится очами

С подругою — она, как он, мертва.

За их условно-светскими речами

Ты слышишь настоящие слова:

«Усталый друг, мне странно в этом зале». —

«Усталый друг, могила холодна». —

«Уж полночь». — «Да, но вы не приглашали

На вальс NN. Она в вас влюблена…»

А там — NN уж ищет взором страстным

Его, его — с волнением в крови…

В ее лице, девически прекрасном,

Бессмысленный восторг живой любви…

Он шепчет ей незначащие речи,

Пленительные для живых слова,

И смотрит он, как розовеют плечи,

Как на плечо склонилась голова…

И острый яд привычно-светской злости

С нездешней злостью расточает

1 2 3 4 5 6 7 8 9
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?