– Охотно поясню, – сказал Всезнайгель. – Позвольте привести пример с водой. Допустим, магия-вода хранится в огромной бочке. Разлом, о котором вы говорили, пусть будет в нашем примере маленькой дыркой в боку бочки. Естественно, из этого отверстия и вытекает вода. Как вы знаете, ее количество зависит от скорости потока и площади отверстия. Чтобы получать больше воды, мы должны либо расширить дырку, либо заставить воду вытекать быстрее, то есть повысить внутри бочки давление. Ни один человек не в силах управлять «давлением» магии, а расширить разлом нельзя, ведь он весьма глубок и ограничен прочнейшими гранитными стенами. Таким образом, наш враг имеет ограниченный доступ к энергии.

– Но ее все равно много!

– Не спорю. Главный фокус в том, что чем дальше будет расползаться Черное королевство, тем меньше энергии будет оставаться на завесу. Если же Дункельонкель решит сохранять полог, то его армия постепенно останется без магической подпитки. А вести современную войну без волшебного оснащения – заведомый проигрыш.

– Ваши слова внушают веру в будущее, – проговорил Альбрехт. – Правда, слабую.

– Кстати, недавно мне стало известно, что у черного мага есть некие диковинные механизмы. С их помощью он, кажется, хочет компенсировать неизбежную потерю магической мощи.

– Что за механизмы? – встревожился король Труппенплаца.

– Увы, я мало знаю. Я видел какие-то чертежи в логове так называемой Белоснежки.

Лавочкин нахмурился. Он тоже там был, но чертежей не было. «Хотя я не рылся на столах, – подумал Коля, – а Тилль успел посмотреть».

– Вот ведь вы какой народ – колдуны… – Альбрехт досадливо покачал головой. – Все-то, по-вашему, только хуже будет. Чуть дали надежду и сразу какими-то механизмами запугали. Ладно, мой Труппенплац выдержит и механизмы. Что вы намерены делать?

– Нам придется вернуться в Вальденрайх, ваше величество. Надо приготовить барона Николаса к походу в тыл врага.

Король с нескрываемой жалостью взглянул на рядового Лавочкина:

– Да, славная стезя. Желаю вам удачи, барон. Если ваша миссия увенчается успехом, это будет самый славный подвиг со времен великого Зингершухера. А теперь прощайте, у меня много дел.

Слуга проводил путников в комнаты, там они оделись и поднялись из подземелий на поверхность. Здесь их ждали сани, запряженные двойкой гнедых. Передав через слугу благодарности королю Альбрехту, Тилль, Коля, Палваныч и Хельга двинулись в путь.

Морозный ветер обжигал лица. Солнце совершенно по-зимнему не грело.

Всезнайгель правил уверенно, будто был не магом, а возницей.

– Куда едем? – прокричал Лавочкин.

– К шестистенной комнате, – ответил Тилль. – Здесь недалеко. Если вы внимательно смотрели карту, то должны были заметить маленький шестиугольничек рядом со столицей Труппенплаца.

– А что это? – вступил в разговор Палваныч. – Я засек такие во всех государствах, даже в этом вашем Черном королевстве.

– Сооружения древнего маленького народца, – пояснил колдун. – Мы используем их для быстрого перемещения. Впрочем, сами увидите.

А Коля уже думал о том, что попасть в тыл врага ему суждено будет через такую комнату.

Сани ехали около часа, пока Всезнайгель не остановил коней возле старого колодца:

– Мы на месте.

– А что будет с лошадьми? – спросила Хельга.

– Отправим их домой.

Путники вылезли, Тилль нашептал в конские уши необходимое заклятье, и лошади потрусили туда, откуда прибежали.

Как и предполагал рядовой Лавочкин, из внутренней стенки колодца торчали металлические ступеньки-скобы. Всезнайгель полез первым, потом, через две минуты, – Коля, затем – Хельга, а прапорщик Дубовых стартовал последним.

Спуск был, по обыкновению, долгим. Ступив на песчаное дно колодца, путники очутились в комнате шириной метров в пять. Стены пещерки образовывали правильный шестиугольник и, усыпанные яркими синими камушками, испускали сияние. Свет, как и тепло, давали камушки.

– Что за карикатура? – прохрюкал Палваныч.

– Сами вы карикатура, – сказал парень.

– Разговорчики, рядовой, – буркнул прапорщик и обиженно засопел.

– Пауль, не задавай лишних вопросов, – величественно попросила Хельга Страхолюдлих.

Дубовых не мог не послушаться боевой подруги.

Тем временем Тилль сориентировался, выбрал нужную стену, сел перед ней и как бы ушел в себя.

– Кхе-кхе, – не выдержал Палваныч. – Был у нас в полку капитан Барсученко, тонкой души человек и в то же время сволочь. Так он тоже, бывало, сядет в позу «ноги калачиком, рыло кирпичом» и сидит несколько часов. Йогой-хренегой занимается. А все дела побоку…

– Очень поучительная история, дражайший Пауль, – медленно и спокойно проговорил Всезнайгель. – Только я делом занимаюсь.

И колдун снова замолчал.

– Товарищ прапорщик, не отвлекайте его, пожалуйста, – прошептал Коля.

– Ну, ладно, молчу. И что дальше?

– А дальше, – сказал Тилль, – цуг-цурюк![10]

Стена вдруг вспыхнула, окрасилась в фиолетовое, по ней заструилась синяя рябь.

Колдун вскочил на ноги.

– Напоминаю, будет холодно, но это нестрашно. Осторожно на той стороне, не упадите. Все, за мной! – скомандовал он и шагнул прямиком в стену.

Палваныч не поверил собственным глазам – Всезнайгель изчез.

– Давайте, товарищ прапорщик! – сказал Лавочкин.

– Что?! Я в эту чертовщину не полезу! – отрезал Дубовых, пятясь.

– Мы теряем время! – отчаянно воскликнул Коля. – Сейчас проход закроется.

Графиня Страхолюдлих, не раздумывая, последовала за Тиллем.

– Хельгуленочек! – завопил прапорщик и сиганул в стену.

Только вот незадача – за мгновение фиолетовый блеск пропал, и Палваныч со всей дури врезался в стену.

Рядовой Лавочкин невольно рассмеялся.

– Чего ржешь, молокосос? – зло прокряхтел Дубовых, лежа на спине и растирая ушибленный лоб. – Руку дай.

Коля помог командиру.

– Ну? – промычал мужик. – Как мы теперь и что? А Хельга где?

– Не кричите, товарищ прапорщик, – спокойно сказал парень. – Сейчас все будет.

Лавочкин повернулся к нужной стене. «Смирить эмоции, – вспомнил он, заставляя себя дышать глубже и медленнее. – Сконцентрироваться. Почувствовать тепло, тяжесть и покой…»

– Цуг-цурюк! – провозгласил наконец Коля.